Василий Прокушев - Надя и Страх

– Опять, опять, – сердито отозвалась Мышь, – я принесу, они роняют на землю и снова просить, спасибо не скажут, нет, они гордые, только ронять, только пользоваться. У-у-у-у-у! Ну ладно, – внезапно сказала Мышь, сменив гнев на милость, – я посмотрю, – и выскользнула из щели под дверью.

Долго ждать не пришлось: вскоре Мышь вернулась и торжественно заявила:

– Путь чист, все спят, спят, глупые, глупые белки.

Надя осторожно просунула голову сквозь дверь.

Помещения для узников были вырыты в сколе длинного холма и выходили на лесную опушку. Неподалёку стояла вышка для охраны, на которой безмятежно спал белка-тюремщик.

Надя вылезла из норы, осторожно переместила заколку в левую руку и помогла Мыши найти свою невидимую ладонь. Мышь забралась сперва на ладонь, потом по руке заползла на плечо и, устроившись там, как всегда нервничая, зашептала Наде в невидимое ухо:

– Ключи, у него ключи, надо взять, надо открыть, мальчик, он сказал, есть мальчик.

Надя и сама понимала, что бросить здесь Колю нельзя. Она прокралась к вышке и увидела большую связку ключей, висевших на гвоздике прямо перед спящим часовым.

Девочка осторожно потянула к себе связку, которая, легко соскочив с гвоздя, упала ей в руку. Наде показалось, что ключи в этот момент звенели так, что на шум сбежится весь лес, но спящий белка даже носом не повёл.

Оставалась найти камеру номер тридцать четыре, в которой, как она помнила, сидел несчастный Коля.

«Пятая, шестая, седьмая, – считала Надя тюремные двери, бредя вдоль склона. – Тридцать вторая, тридцать третья… ого!»

Видимо, тридцать четвёртый подвал белки держали для особо важных узников – он был огромный, занимал почти весть склон и запирался на целых восемь замков.

К счастью, на связке нашлись ключи для всех восьми – и вскоре дверь в загадочную тридцать четвёртую камеру, скрипнув, отворилась.

– Эй не подходи! – раздался из глубины норы Колин голос. – Мы будем драться до последней капли крови!

– Коля, это я! – шепнула Надя, перекладывая заколку в правую руку.

– Надя! – закричал обрадованный мальчик. – А мы уже не верили, что ты придёшь.

– Кто это «мы»? – не поняла девочка.

– Я и мой сокамерник. Вот, знакомься, – Коля показал в угол.

Проследив за его жестом, Надя от удивления потеряла дар речи: на грязной соломе сидел и задумчиво жевал какой-то корешок Главный Белка.

Сомнений быть не могло: это был он! Однако приглядевшись, Надя поняла, что это всё-таки не тот зверь, которого они с Колей видели пару часов назад в тронной зале. Он был весь грязный, шерсть свалялась, а кожа висела складками, как бывает у резко похудевших толстяков.

Но главное – глаза: они были добрыми и смотрели не нагло, как у обитателя дворца, а грустно и даже немного виновато.

– Кто это? – прошептала Надя.

– Это Главный Белка, настоящий Главный Белка, – затараторил Коля, – он настоящий, а тот, которого мы видели, – самозванец, он захватил трон, а этого – настоящего посадил сюда. Он уже тут полгода сидит, ведь правда же? – обратился он к сокамернику.

– Правда, – невесело подтвердил тот. – Меня связали, когда я спал, и посадили сюда. Это всё они – Семнадцатый (тогда еще Семьдесят шестой) и этот Второй, который занял моё место.

– Но как же его не разоблачили? – ахнула Надя.

– Он ест берёзовые орехи, – вздохнул пленный король.

– Какие орехи? – не поняла девочка.

– Берёзовые, – Коля, видимо, уже знал подробности истории и горел желанием самому обо всём рассказать девочке. – Это такая штука: ешь и выглядишь, как тебе хочется. Очень редкая штука; белки давно их заметили и теперь строго следят, чтобы все они были собраны и лежали в царской кладовой. А то понимаешь: будет непорядок, не разберёшь, кто перед тобой на самом деле – может, медведь, а может, объевшийся берёзовых орехов енот. А Семьдесят шестой – то есть теперь Семнадцатый – он был бригадиром сборщиков, ну и припрятал парочку: для себя и для самозванца. Они захватили власть и… ну, ты сама видишь, что из этого вышло.

– Берёзовые, берёзовые! – заверещала с Надиного плеча Мышь. – Я знаю, мы, мыши, знаем, но не пробовали, а я так бы хотела, я бы была тигром, уж я бы тогда… ух!

Девочка представила Мышь с её характером и силой тигра и порадовалась, что берёзовые орехи – такая редкость!

– Я бы очень хотел вернуть себе трон, – снова подал голос Главный Белка, – и раз уж вы меня освободили, у меня появился план. Перед самым рассветом все белки пойдут на войну. На Страхов лучше нападать при свете дня, когда их волшебство не действует. А самозванец, конечно, останется здесь: его личной охране с вами не справиться. Если бы вы помогли мне, то мы бы без труда поймали его и посадили вместо меня в эту камеру. А я не останусь в долгу: хотите – дам вам берёзовых орехов, хотите – сделаю номерами Два, Три, – он посмотрел на Мышь, – и Четыре. Это большая честь: никто из людей и мышей ещё не был принят в беличье племя!