Алёна Кощеева - Немая вода

Бросая одну горсть зёрен за другой, девушка нашептывала слова любви и уважения Матери Сырой Земле. Вышемир, чтобы не мешать ритуалу, замер в углу дома и одной из рядом стоящих свечей едва не поджег козью шкуру, в которую зябко кутался. К счастью, ему удалось потушить уже собравшийся порезвиться огонёк и не помешать обряду. С довольной ухмылкой, будто он властитель мира, Вышемир следил за каждым движением девушки и за происходящим.

Из окон лился алый свет восходящего солнца. Лучи просачивались через крону дуба, обходили листья и, словно сверкающие стрелы, проникали в избу. Волосы Дарёны плавно двигались из стороны в сторону, колосились так же, как должна колоситься пшеница на полях. Из рук девушки сыпались наземь светящиеся золотые зёрнышки и едва они достигали поверхности, как тут же становились маленькими зелёными ростками. Свечи по углам погасли сами собой, а в избе стало светло, как днём. И вот уже вместо черного земляного настила, девушка ходит по мягкому ковру из ростков пшеницы. Дарёна бросила последнюю горсть семян и Вышемира ослепила вспышка белого света. Всё стало на свои места. Изба превратилась в тёмную, мрачную, холодную и никакое количество свечей не поможет избавиться от этого.

Девушка подняла плечи и с громким выдохом, опустила. Крепко зажмурившись, Вышемир распахнул глаза. Неровные очертания начали принимать конкретную форму, яркие звёзды перед глазами всё больше тускнеют.

– Жди, – сказал мужчина и неторопливо встал.

Козья шкура медленно сползла с плеч, но он, не обращая на это внимания, подошел к Дарёне и резким движением выхватил лукошко.

– Тут одно зерно! – бешено рявкнул он, брызнув слюнями на девушку, застывшую с по-прежнему закрытыми глазами.

– Оно, небось, застряло между прутьями, да я и не нащупала, – небывало смело ответила Дарёна.

– Ты мне перечишь? – швырнул Вышемир корзинку девушке в голову.

От неожиданности Дарёна пошатнулась назад, чуть не упала, но всё же не открыла глаза. Она раздула ноздри и зажмурилась ещё сильнее, чтобы никакое действие знахаря не заставило её смотреть до того, как он ей разрешит. Место удара пекло, хотелось поднять руку и потереть его, выбежать на улицу, найти подорожник, да приложить к ссадине. Но она знала, что лучше уж потерпеть немножко, чем потом двенадцать ночей быть наказанной и ходить в тёмный лес за травами.

– Одевайся, – после долгой паузы сказал Вышемир, – возвращайся в этот мир, хоть ты всё равно здесь чужая.

Скрипнула дверь и Дарёна открыла глаза. На рассвете знахарь уходит к реке, разговаривает с русалками и водными духами. На сегодня её обязанности перед Вышемиром закончены. Можно возвращаться к родным, помогать по хозяйству. Только вот рассказывать кому о том, что делала, не дозволено. Иначе знахарь вернёт её в мир мёртвых, откуда с таким трудом, ещё при рождении, вытащил. С того самого времени девушка подарена ему на время от заката до рассвета. И, как бы не осуждали соседи, боязливо перешептываясь, когда Дарёна проходит мимо, жизнь её принадлежит знахарю. Вышемир – хороший человек, иногда он разрешает спать дома. И хоть взамен Дарёна должна выполнять его дневные поручения, это большое счастье – быть с семьёй.

Девушка оделась, натянула толстые браслеты на руки, зажав рукава рубахи, и взглянула на дуб.

– Вышемир хороший человек, – сказала она, сама не веря произнесенному, – он помогает деревне собирать богатый урожай. Каждый год. У других то засуха, то ливни. А у нас достаток. Это хорошо. Правда ведь?

Дерево не ответило, лишь прошелестело теми немногими листочками, что находились внутри избы.

Иногда Вышемир заставлял Дарёну выполнять поручения неугодные богам. Ещё предкам их предков сама Макоша завещала, что прясть в пятницу нельзя. «Коль супротив самих богов идти может, – думала девушка, разглядывая резное навершие прялки с Перуновым символом, – так мне уж совсем помалкивать стоит». Одно не укладывалось в голове – откуда Вышемир круглогодично мог взять такое нежное, будто только потрёпанное, льняное волокно? Едва заметно Дарёна покачала головой и продолжила дневную работу.

Во второй избе Вышемира, одной стеной примыкающей к первой, уютнее и теплее. Вместо земляного настила до невозможного ровно лежат гладкие, никогда не скрипящие половицы, есть небольшая побеленная печурка и скамьи с витыми, изгибистыми, словно змейки, узорами. На лавках обычно сидят гости и просители. Здесь Дарёна занимается прядильными работами, да слушает чудные истории, что рассказывает приходящий к знахарю народ. Словно чью-то нить судьбы выводит она ловкими пальцами волокно. «Вот бы и жизнь была такой ровной, да простой» – подумала она и улыбнулась.