Александр Курляндский - Приключения попугая Кеши

Так у Вовки появился попугай Кеша. Самый смышлёный из всех и самый умный попугай на свете.

И папа, и мама, и особенно Вовка были в восторге от Кеши. Он быстро освоился в незнакомой обстановке. Выучил новый для него русский язык. Говорил без акцента, будто родился не в Африке, а в Москве. Сам доставал из холодильника еду. Апельсины, бананы. Полюбил и обычные блюда. Сосиски с капустой, селёдку с картошкой. Но больше всего полюбил телевизор. Смотрел всё подряд. И «Санта-Барбару», и «Спокойной ночи, малыши», и «Встречи у САМОВАРА». Но особенно уважал детективы. С самого утра и до позднего вечера в квартире гремели взрывы, раздавались выстрелы, выли сирены милицейских и полицейских машин.

– Кеша, – говорил ему Вовка. – Чем смотреть всякую ерунду, взял бы книжку. Или в музей сходил.

– А чего я там не видел?

– Ничего ты там не видел. Ни художника Репина, ни картины художника Шишкина. Ни картины других великих мастеров.

– Видел. Недавно по телевизору показывали.

– Тогда, может быть, расскажешь? Какие картины они создали? – спрашивал Вовка.

– Расскажу!

Кешу было трудно переспорить.

– Художник Шишкин создавал картины про шишки. А художник Репин – про репы.

И Кеша радостно смеялся.

– Эх, Кеша, Кеша, – говорил Вовка. – И кто из тебя вырастет?

Однажды Вовка пошёл на хитрость. Вынул предохранитель, без которого телевизор не может работать. Ночью. Когда Кеша спал.

Утром, едва проснувшись, Кеша попытался включить телевизор, но тот хранил гробовое молчание.

– Вовка! Во-о-вка! – завопил Кеша. – Телевизор сломался!

Вовка осмотрел телевизор и грустно сказал:

– Ничего не поделаешь. Вечером придёт папа, починит.

Целый день, пока не работал телевизор, Вовка наслаждался тишиной. Сделал все уроки. Прочитал свою любимую книжку про мифы и легенды Греции. Но вечером пришёл папа и поставил предохранитель на место.

Следующей ночью Вовка решил повторить хитрость.

Тихо, на цыпочках, пробрался в гостиную, где на диванчике спал Кеша. Подошёл к телевизору. Но едва прикоснулся, Кеша вскочил с дивана:

– Ага! Я так и знал. Я предвидел. Вы попались, Штирлиц! Сушите сухарики. Папашу Мюллера не проведёшь. Вы – русский разведчик, а никакой не Вовка. Руки на голову или буду стрелять!

Пришлось во всём сознаться. Кеша торжествовал. Он решил отомстить Вовке. Показать, кто в доме главный.

Когда Вовка пришёл из школы, он придвинул телевизор к его дверям и дал такой мощный звук, что стены задрожали.

Телевизор вопил:

– Внимание! Внимание! Всем постам ГАИ. Остановите белые «Жигули»! Будьте осторожны. Преступник вооружён.

Вовка сидел за письменным столом и готовился к контрольной. Телевизор не умолкал:

– Где деньги? Говори! Или я проломлю тебе башку. Выдерну ноги. Кто убил Яшку-косого?!

Вовка достал из шкафа зимнюю шапку. Надел на голову. Опустил у шапки уши, завязал шнурки. Но и сквозь шапку доносилось:

– Получай! Ба-бах! Ещё получай! Ба-бах! И ещё! Ба-ах! Ах так?! Тах-тах-тах-тах!! Ба-бах!!

– Кеша, – попросил Вовка. – Сделай, пожалуйста, потише. У меня завтра контрольная.

Но Кеша только усмехнулся:

– А мне не слышно!

Гремели выстрелы, бандиты выясняли отношения:

– Это – за Яшку-косого! Ба-бах! А это – за Лёшку-кривого! Ба-бах!

Вовка не выдержал. Подошёл к телевизору и выдернул из розетки шнур. Кеша не ожидал такого решительного поступка.

– Ах, так? – закричал он. – Ах, вот ты как? С другом, да?! Я для него жизни не жалею… А он… Мне плохо. Воды-ы!

И шлёпнулся в глубокий «обморок». Чтобы посмотреть, как Вовка испугается.

Вовка пошёл на кухню, налил в стакан воды. И брызнул на лежащего «без сознания» Кешу.

Кеша пришёл в ярость. Он думал, Вовка будет просить у него прощения, плакать, уговаривать. Но чтобы облить водой!

– Ах, так! Ах, вот ты как с другом! Да? Ну всё. Прощай навек! Наша встреча была ошибкой.

Кеша подбежал к окну и вспрыгнул на подоконник.

– Ке-еша, – бросился за ним Вовка.

– Гуд бай, май лаф, гуд бай! – пропел на прощание Кеша.

В переводе с английского это означало: «Прощай, любимый. Не поминай лихом!»

И бросился вниз. С девятого этажа.

Перед самой землёй Кеша расправил крылья, описал крутую дугу, нырнул в расщелину между домами и уселся на ветку дерева:

«Ничего. Ты у меня наплачешься. Я тебя проучу. Ох, как я тебя проучу!»