Николай Алёшин - Шишки́ идут в поход

© Николай Алёшин, 2021

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2021

Глубокой зимой Гоша – болотный шишок – сидел на кроватке в своем домике, полностью занесенном снегом, пил чаек с медом и вспоминал прошедшее лето. Лучшее лето в его жизни!

Он родился на болоте, расположенном на окраине Большого леса, из шишки, случайно занесенной в болото сильным ветром. Как положено болотному шишку, характер у него должен был быть прескверным, ведь болотные шишки – известные нытики, трусы и мелкие вредители, за что их и не любят другие обитатели Большого леса, а особенно ближайшие родственники – лесные шишки. Те рождаются в лесных чистых ручейках и речках, нравом обладают веселым и озорным, в связи с чем с болотными не дружат, а по случаю и поколачивают тех немного, просто так, из озорства.

Но Гоша вопреки всему родился смелым и добрым. Он дал слово Большому лесу, что не будет таким противным, как другие болотные шишки, и совершать только хорошие поступки. Слова не расходились у него с делом. Он помогал лесным жителям, особенно соседям – семье маленьких беззащитных птичек-славок, с которыми крепко подружился, да и любому, кто нуждался в помощи.

А потом он встретил новых настоящих друзей: весельчаков лесных шишков Кешу и Тошу, сильного и очень доброго Сигизмунда, который родился в фонтане ботанического сада в большом городе из шишки ливанского кедра, фантазера и мечтателя Алёшу, родившегося в ближайшей деревне из шишки голубой ели. Вместе с друзьями он под Первым дубом дал клятву Большому лесу в том, что будут они совершать только хорошие поступки и помогать всем, кто в помощи нуждается.

Немало хороших дел переделали друзья за лето, за что и стали называться «добрышиками». Но наступили холода, зима со снегом, и шишки закрылись до весны в своих домиках, как повелось издавна. Они не спали постоянно, как медведи или ежи, а просто сидели по домам и вспоминали прошедшее лето, стоили планы на будущее, попивая чаек с медом и сушеными ягодами.

Солнечный луч-проказник бегал по лицу спящего Гоши, светя то в закрытые глаза, а то на нос. Гоша отмахивался во сне и никак не хотел просыпаться. Но лучик был настойчивый и в одно прекрасное мгновенье разбудил нашего соню. Недовольный Гоша сел на кровати и вдруг осознал, что лучик мог проникнуть в дом только через слюдяное окошко, а это значит, что снег растаял, и выход из дома освободился. Подбежав к двери, он толкнул её, и дверь легко распахнулась. Навстречу Гоше с неба полился солнечный свет. Отвыкший за зиму от света шишок даже зажмурился, но потом пришёл в себя и широко открыл глаза.

Солнце светило ярко, согревая своим теплом всё вокруг. Тут и там ещё лежали остатки снежных сугробов, тая на глазах и превращаясь в весёлые ручейки воды, которые, переговариваясь и радостно журча, бежали в большой ручей, а тот, в свою очередь, в речку, чтобы течь дальше, к самому морю-океану. Птицы, остававшиеся зимовать, радостно чирикали на ветках, обсуждая, что скоро выползут разные жучки-червячки, и в лесу снова будет много еды. Кое-где на особенно прогревшихся участках земли уже зеленела молодая травка. Весна вступала в свои права, пробуждая заснувшую на долгую зиму природу.

Гоша вернулся в домик и первым делом вынес весь мох с кроватки, свалявшийся за зиму, проветриться на улицу. Затем он подмёл полы и даже помыл их, взяв воду из ближайшего ручейка. Проведя в доме уборку, шишок заторопился к друзьям. Точнее, пока только к Алёше, живущему рядом, поскольку до Дальней поляны, где жили остальные, дойти было ещё невозможно. Разлившиеся ручейки запросто могли подхватить неосторожного шишка да и унести с собой в море-океан.

Что такое море-океан, рассказал Сигизмунд, сам услышавший это название в городе, ещё будучи шишкой на дереве в ботаническом саду. Из разговора людей между собой он понял, что море-океан находится где-то очень далеко, и в него вливаются все ручьи и реки. Но вода в море-океане почему-то солёная и совсем не волшебная. Соль, как понял Сигизмунд, берётся от рыбы, которую так и называют – селёдка. Она бывает малосольная, а бывает под шубой, но всё равно при этом она солёная. Зачем рыбе шуба, Сигизмунд сказать не мог, поскольку люди об этом не говорили, а сам он догадаться не смог.