Надежда Ник - Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Замершая, неподвижная, она смотрела в темноту широко распахнутыми от страха глазами, стиснув побелевшими пальцами острый край каменного подоконника. Прошло еще несколько мучительных и незабываемых секунд. Опомнившись, дева вскочила на ноги и быстро побежала к лесу, ни разу не оглянувшись.

Он позволил ей уйти по скрытому лесному коридору. Незнакомка сможет выйти из леса где пожелает. Этого будет достаточно, чтобы найти дорогу домой. Достаточно, чтобы навсегда потерять путь обратно к его поляне.

***

Случайная гостья исчезла, растворилась в темноте легким ночным ветром, будто ее и не было никогда. Он остался. Но прежде чем уйти, она подарила ему загадку, тень эмоции. Почти неуловимой искрой в зеленой глубине ее глаз мелькнуло щемящее и забытое чувство. Оно должно было согреть, но жгло, должно было давать надежду, но вместо этого мучило.

С той самой встречи неведомо откуда появившиеся ощущения окончательно и бесповоротно вырвали его из пустоты забытья, в котором он пребывал. Никто больше не придет к его крепости, никто не вспомнит его. Эти мысли наполняли существование болью и страданием. Как он мог, оставаясь здесь, быть настолько безучастным ко всему, что раньше называл «жизнью»?

Не многим из живущих были доступны способности, которыми он обладал. Но что он мог, запертый навечно в своей невидимой темнице? Он не в силах сделать и шагу дальше этих проклятых стен.

Его невозмутимости хватило ненадолго. Мертвенный холод подземелий, мучительно давивший днем, к вечеру становился нестерпимым и, подхлестывая, на пару с глухой темнотой всякий раз гнал наверх. На то самое место у обрыва, где стояла она. Вечерние сумерки пьянили и печалили, а опускающаяся на смену им ночь звала и будоражила. Впадая в исступление от гнева и безысходности, он метался среди пыльных камней, еще хранящих дневное тепло, и бился о стены своей темницы.

Он был всего лишь обрывком света и тени, но стены вздрагивали под его ударами, а уцелевшие фрагменты кладки покрывались трещинами. Как он мог делать то, что раньше почитал для себя невозможным? Ответ был очевиден. К нему возвращались силы, невероятно тяжело, по капле. И невольно он начал связывать этот факт с появлением незнакомки.

Каменные осколки летели во все стороны и падали вниз с холма, вздымая тучи пыли. Жаль, его гнева хватало лишь на то, чтобы устраивать погром в собственной темнице, но не сломить незримые стены, неусыпно стерегущие пленника и днем, и ночью.

Кого, в сущности, он мог ненавидеть, кроме самого себя? Камни катились вниз с пологого склона, исчезая в густых зарослях. Его поглощало вездесущее ощущение пустоты и обреченности. Раньше оно не беспокоило, казалось привычным, а сейчас мучило нестерпимо, причиняя сильную, почти осязаемую боль.

Что же случилось с ним? Сознание молчало, опустевшая память не давала ответов. Он ждал, считая дни, не отдавая себе отчет о тщетности своих мечтаний. Он ждал, хоть и не хотел признавать… Эта маленькая незнакомка, мысли о ней и о невозможности побега стали его проклятьем, много более жестоким, чем все то, что он испытывал раньше.

Он чуть не погиб, когда решился забраться на самый верх единственной башни и неосторожно угодил прямо под палящие лучи. Невыносимо яркое светило впервые за целую вечность грозно взглянуло на свое отвергнутое творение. Оно обожгло каленым железом, снисходительно открыв обреченному упрямцу горькую правду и сбросив его в пучину коротких, но ярких воспоминаний.

Ослабевший, он упал вниз и затих, съежившись в холодной глубокой расщелине. И наконец забылся под аккомпанемент непрестанно кружащих в вихре ревущего пламени, бессвязных, но ярких образов, звуков, лиц, которые он не помнил. Но всего хуже стал тот гнетущий отпечаток, что они оставляли. Он остро чувствовал пропитавший видения страх, ненависть, боль, презрение, и причиной всему был он сам.

Вечный воин – это все, что он помнил. Но было ли в его прошлой жизни место счастью? Любил ли его хоть кто-нибудь, любил ли он сам? Что он искал в душной пустой темноте? Нет, эта крепость никогда не была его домом, но он пришел сюда и остался. Он пытался вспомнить еще хоть что-то, но видел лишь бушующее пламя и черный дым, его окружали искаженные ужасом лица, а потом приходила пустота… Но несмотря на это, он предпочел бы вспомнить все.

Утренний лес, безмятежно купающийся в лучах восходящего солнца, дышал свежестью. В тенистых зарослях алмазной россыпью сверкали капли росы. Луга и овраги окутывал бледный серебристый туман.