Он кивнул.
– Дай честное слово, – попросил я, – что никогда не забудешь, как тебя зовут.
– Честное слово.
Тогда я ещё раз крепко обнял братика в холодном свете луны, ткнулся носом в его светлые пушистые волосы и сказал:
– Мы всегда будем друг другу лучшими друзьями, правда?
И Мортимер ответил:
– Всегда.
Так всё и началось. Из-за наших настоящих имён. Не напомни я Мортимеру, что на самом деле его зовут Иммер, мне и рассказывать сейчас было бы не о чем: ничего бы просто не произошло. Не знаю, поверите ли вы моей истории, потому что приключение вышло удивительное – удивительное и опасное. Но вся эта сказка – чистая правда, и королева Индра говорила мне, что её рассказывали не один, а многие тысячи раз. И по сию пору рассказывают. Каждый день во всех уголках земного шара люди рассказывают её – сказку о стране линдвормов [1] Линдворм – мифическое существо, напоминающее одноглавого дракона или змея с лапами. Прим. пер.
.
Через несколько дней после нашего с Мортимером разговора Тюра оступилась на лестнице и подвернула ногу. Я думал, что от её воплей дом рухнет. К вечеру лодыжка посинела, распухла и сделалась похожей на сливу.
– Придётся вам идти в мастерскую за дневной платой, – проговорила Тюра. Она, стеная и охая, лежала в кровати. – Поди сюда, я посчитаю.
Мне пришлось подойти к кровати и отдать тётке всё, что мы в тот день наполировали. Пепельницу, две лопаточки для торта и гребень, над которым Мортимер бился с самого утра. Тюра быстро подсчитала, что за всё нам следует двадцать пять эре: десять за пепельницу и по пять за все остальные вещи.
– Старший мастер уходит домой в семь вечера, так что пошевеливайтесь.
Мы приготовились бежать, но в последнюю минуту Тюра схватила меня за руку и, тяжело дыша, подтащила к себе. Блёклые глаза сурово сверкнули.
– И не вздумай являться домой без денег. Слышишь, Самуэль?
Я торопливо кивнул, вывернулся из тёткиной хватки и пустился за Мортимером, который уже бежал вниз по лестнице.
Начиналась весна, снег уже растаял. Мусор и навоз повылезли на свет божий. Вскоре наши босые ноги побелели от холода, но радости у нас не убавилось. Как же чудесно было вдыхать прохладный весенний воздух, какая радость смотреть на чёрных галок в небе, слышать, как крякают на реке утки! Как хорошо, что нам выдался случай сбежать из унылой комнатушки! Мы даже не думали, какое печальное зрелище собой представляем: босые, со сморщенными от полировки руками, в залатанной одежде. В мешке, в котором Тюра относила в мастерскую отполированное за день, я нёс лопаточки для торта и всё прочее; каждая вещица была заботливо обёрнута в ветошь, чтобы не поцарапать. Мортимер скакал то на одной ножке, то на другой, а иногда и на обеих сразу и возмущался, что мы, как рабы, день-деньской полируем все эти лопаточки, пепельницы и прочее. Нейзильберу вообще не место на земле, объявил он.
– Это почему? – спросил я.
– Потому что, если бы не он, мы могли бы делать что хотим!
– Глупый, если бы нейзильбера не было, Тюра придумала бы для нас другую работу.
– Какую, например?
– Башмаки чинить. Или плести корзины – какие, знаешь ли, на рынке продают. Или веники вязать. С сиротами всегда так.
– Да ну? – Мортимер ущипнул себя за подбородок.
– Да без «ну», – сказал я.
Потому что так и есть. Я как-то спросил тётю Тюру: неужели все дети, кого взяли на воспитание, работают как взрослые? И она ответила – да. А почему, спросил я. Тётя Тюра посмотрела на меня так, будто я позволил себе неслыханную наглость, и ответила: «Потому что иначе они никому не нужны».
Мортимер снова ущипнул себя за подбородок и задумался, а потом сказал:
– Ну а если не будет ни башмаков, ни корзинок, ни веников?
– Да ладно. Всегда что-нибудь найдётся.
– Ну и глупо. – И он стал скакать, напевая и бормоча – что именно, мне было не разобрать.
Вдруг Мортимер остановился и показал на что-то пальцем.
– Видел когда-нибудь такую здоровую крысу?
Я обернулся. У сточной канавы сидела и смотрела на нас чёрная зверюга.
– Ну и гадость.
Терпеть не могу крыс. Иногда по ночам я слышал, как они возятся в углах комнатушки, и всегда боялся, что крыса пробежит мне по лицу.
– Она тащится за нами от самой табачной лавки.
– Быть такого не может.
– Нет, может. Я сам видел.
– Крысы не бегают за людьми, – сказал я. – Пошли!
И потянул Мортимера за собой: мимо дома шляпника, мимо молочной лавки, мимо конюшни лошадиного барышника. Вот и река: чёрная блестящая лента, которая вьётся через весь город. Мы перешли по мосту на другой берег. Всё это время крыса бежала за нами. У дровяного склада я остановился и прошипел:
Читать дальше