Крис Ридделл: Хроники Края. Громобой

– Скорее, скорее! – торопила птица. – И во имя Неба, берегись, чтобы Жиропот не увидел!

– Сейчас. Вот-вот… – бормотал Прутик, стиснув зубы. Но замок никак не поддавался.

В этот миг раздался оглушительный треск. К-р-рэк!!! Прутик в тревоге обернулся. Он понял, что случилось. Такое происходило в Нижнем Городе довольно часто. Аварийные цепи, которые помогали удерживать летучий город Санктафракс на месте, от неимоверного натяжения постоянно разрывались.

– Еще одна лопнула! – раздался чей-то крик.

– Берегись!!! – завопил другой.

Но было уже поздно. Лопнувшая цепь падала, издавая совершенно неуместный при этом нежный и мелодичный звон. На улице все бросились врассыпную, мешая друг другу.

Цепь рухнула. Раздался чей-то вопль. Затем воцарилась тишина.

Когда осела пыль, Прутик увидел, что крыша находящейся напротив лавки скобяных изделий смята. Два торговых лотка сровняло с землей. А посреди улицы лежал несчастный, которого задавило тяжестью разорвавшейся цепи.

Прутик уставился на знакомые жалкие лохмотья и башмаки. Это был тот самый глыботрог! «Тебе следовало бы прислушаться к словам душегубца», – подумал Прутик, прикоснувшись к амулету на шее. Но теперь уже было поздно. Удача отвернулась от глыботрога навсегда.

– Ох-ох-ох, – услышал Прутик вздохи Птицы-Помогарь. – Ситуация становится критической.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Прутик.

– Ну, это долгая история, – произнесла птица. – И к тому же…

– Эй! – раздался хриплый голос. – Ну что, покупаешь эту птичку или как?

Прутик обернулся, легким, незаметным движением спрятав нож в рукав, как он это обычно проделывал. Напротив него, подбоченясь и широко расставив ноги, высилась грузная фигура хозяина лавки.

– Я… я просто отскочил сюда, когда цепь лопнула, – нашелся Прутик.

– Гм, – хмыкнул Жиропот, оглядывая причиненные цепью повреждения. – Плохо дело. А все из-за кучки этих так называемых академиков. Что нам с них проку? Паразиты они все, вот что! Знаешь, будь моя воля, я бы перерезал все эти цепи и отправил этот самый Санктафракс в открытое небо. Скатертью дорога! – добавил он с горечью, вытирая блестевшее от пота лицо грязным носовым платком.

Прутик онемел от изумления. Никогда он не слыхал, чтобы кто-то говорил подобное об академиках летающего города.

– Ладно уж, – продолжал Жиропот, – все-таки мое добро не пострадало, так ведь? Хоть на этот раз, по крайней мере. Ну так как, интересует тебя это пернатое или нет? – спросил он хриплым голосом.

Прутик бросил взгляд на грязную и потрепанную птицу.

– Я ищу себе хорошего собеседника.

Жиропот невесело фыркнул.

– Ну, из этой твари ты и слова не вытянешь, – бросил он презрительно. – Она тупая и толстая. Хотя, пожалуй, попробуй… я бы мог уступить ее тебе по весьма умеренной цене. – Жиропот резко повернулся. – Я сейчас занят в лавке с другим клиентом, – бросил он, уходя. – Крикни, если понадобится помощь.

– Да, тупой и толстый! – воскликнула Помогарь, когда Жиропот удалился. – Какая наглость! Какая беспардонная дерзость! – Тут взгляд птицы остановился на Прутике. – Нечего стоять сложа руки и ухмыляться под нос! – накинулась она на мальчика. – Открывай клетку, да поживее!

– Ну уж нет, – ответил Прутик.

Помогарь растерянно уставилась на него, склонив голову набок, насколько это позволяла клетка.

– Нет?!

– Нет, – спокойно повторил Прутик. – Сначала я хочу услышать эту твою долгую историю. «Ситуация становится критической» – вот что ты сказала. Я хочу знать почему. Я хочу знать, что случилось.

– Выпусти меня, и я расскажу тебе все, – пообещала Помогарь.

– Нет, – сказал Прутик в третий раз. – Я тебя хорошо знаю. Ты улетишь, как только я открою клетку, и только небо знает, как долго я тебя потом не увижу. Сначала расскажи мне историю, и тогда я тебя освобожу.

– Ах ты, наглый щенок! – Помогарь не на шутку разозлилась. – И это после всего, что я для тебя сделала!

– Говори тише, – предупредил Прутик, оглядываясь на дверь лавки, – а то Жиропот тебя услышит.

Птица прикрыла глаза. Прутик решил, что она намерена молчать. Он уже готов был сдаться, когда Помогарь внезапно открыла клюв.

– Все это началось давным-давно, а если точно, то двадцать лет назад, – начала она. – Когда твоему отцу было едва ли больше, чем тебе сейчас.