Автор Неизвестен - Лиса-брадобрей с горного перевала

Случилось это давным-давно. Стояла среди гор маленькая деревушка. Тихо и спокойно жили там люди. Только стали вдруг поговаривать, что поселилась на перевале лиса-оборотень и людей морочит. Думали-думали жители деревни, что им делать, и решили на перевал отправиться — посмотреть, вправду ли лиса там живет. Взяли они фонари и пошли в горы, да прежде договорились: кто лису приметит, фонарем знак подаст.

Жил в той деревне один парень. Звали его Гонсукэ. Вот идет Гонсукэ и думает: «Эх, хорошо бы мне ту лису увидеть! Уж я-то ее бы одурачил!»

А тем временем все по лесу разбрелись. Остался Гонсукэ один, за деревом спрятался и стал ждать. Вдруг видит: кусты зашевелились, и лиса из зарослей выходит. Заметался Гонсукэ, словно воздушный змей в небе, — как бы лисе на глаза не попасться!

А лиса в его сторону и не смотрит. Присела она под большим деревом, что у самой дороги росло — отдыхает. Посидела-посидела, а потом — давай с дерева листья рвать, да на голову себе сыпать. Не успел Гонсукэ и ахнуть, как превратилась лиса в красивую девушку с волосами до пят. Наклонилась девушка, собрала с земли сочные плоды, подняла руку над головой и — засверкал у нее в волосах чудесный гребень.

Смотрит Гонсукэ на лису, дивится.

«Ну и повезло же мне, — думает. — Не каждый день увидишь, как лиса к своим плутовским забавам готовится».

Сорвала тут девушка-лиса пучок сухой травы да себя им по спине ударила. Глядь — а это уж и не солома вовсе, а младенец! Огляделась лиса вокруг и прямо к дереву-фуки направилась. Листья с него стряхнула, и обратились они в зеленое покрывало. Завернула лиса в него младенца и на спину себе посадила. Смотрит Гонсукэ на лисьи превращения, глазам своим не верит. Вышла лиса на горную тропинку. Видит — на дороге конский навоз валяется. Провела она рукой, и появились на том месте сладкие рисовые лепешки. Взяла лиса листья прицветника — стали они узелком для гостинцев; завернула в них лепешки и по тропинке к деревне спускаться стала. Идет девушка по лесу, а Гонсукэ за ней тихо-тихо крадется. Шли они, шли и подошли, наконец, к большому дому.

Стукнула лиса в дверь раз, стукнула другой и говорит:

— Это я пришла, дочка ваша! Отоприте дверь!

— Ох, доченька! Заждались тебя совсем, — услышал Гонсукэ голоса из-за двери. Видит — на пороге старик со старухой стоят.

Испугался Гонсукэ не на шутку:

«Вот хитрая бестия! — думает. — В старикову дочку обратилась и теперь морочить их будет! А старикам-то и невдомек, что лиса это!».

Ворвался он в дом, да как закричит:

— Гоните ее, гоните! Я — Гонсукэ из деревни, что под самой горой! Эй, старик, не дочка это твоя, а лиса-оборотень! Я сам видел! Берегись — обманет она тебя!

Подскочил Гонсукэ к девушке, да крепко-накрепко за волосы схватил.

— Эй, парень, не тронь дочку нашу! — накинулся на него старик. — Никакая это не лиса!

— Да нет же, — не унимался Гонсукэ, — лиса это! Я сам в горах видел, как она в девушку превратилась. И не младенец у нее за спиной, а пучок сухой травы! А сладкие лепешки в узелке — из конского навоза!

— Ты, негодный, в дом чужой врываешься, да еще и глупость всякую несешь! — вконец рассердился старик.

— Да не вру я, не вру! — чуть не заплакал от досады Гонсукэ. — Ну, не верите — проверьте! Подпалите ей подол платья — коли прав я, она тот-час в лису обернется!

— А что, может, и впрямь огнем ее испытать? — обратился старик к своей старухе.

Взял он из очага головешку, да к дочкиному подолу поднес. Заплакала девушка, запричитала:

— Какая же, какая же я лиса? А искорки уж по платью побежали. Вспыхнула девушка и в тот же миг умерла.

— Что ты наделал! — закричал старик. — Дочку нашу страшной смертью погубил! Что теперь нам, старым, делать, как жить?!

Залилась старуха слезами горькими. Побледнел Гонсукэ, а потом тоже заплакал:

— Я ведь и вправду думал, что лиса это. Спасти вас хотел!

Вот сидят они втроем, слезы льют. Вдруг слышат — по деревне монах идет, сутру читает. Бросился старик к монаху:

— Господин монах, — стал просить он, — в дом мой зайдите. Беда у меня случилась.

Согласился монах, в дом вошел. Рассказали ему старики обо всем. Выслушал монах, а потом и говорит Гонсукэ:

— Дурной поступок ты совершил — дочь старикову убил. Должно теперь тебе монахом стать — так закон велит. Возьму тебя к себе в ученики, и будешь ты молиться духу усопшей, прощение вымаливать.