Дарья Донцова - Город врушей

– Мафи, разве можно вслух говорить секретную информацию, – покачал головой Зефир. – Дорогая Софи, я готов к прогулке с вами.

– Вот его дом, – тихо сказала Софи, – вам, наверное, неприятно присутствие предателя. Мне лучше уйти.

– Судьба время от времени сталкивает меня с разными обитателями Прекрасной Долины, – спокойно ответил Зефир. – Я усвоил простую истину: нет противных граждан, есть те, кто не имеет хорошего воспитания, и те, кто совершает глупые, неразумные, злые поступки. Но если тот, кто натворил гадостей, искренне, не напоказ раскается, то с ним можно потом иметь дело.

– А вдруг он за старое примется? – поинтересовалась Софи.

– В случае настоящего осознания своей вины повторение плохих поступков невозможно, – улыбнулся Зефир. – Раскаяние бывает двух видов: истинное и фальшивое. Если житель громко кричит: «Мне стыдно за то, что отнял у щенка игрушку», потом бьет себя в грудь, рыдает на глазах у всего села, бежит к собачьему ребенку, прилюдно просит у него прощения… Вот коли раскаяние такое, шумное, громкое, с заламыванием лап, выдиранием шерсти из шкуры, с воем, истерикой, объявлением: «Так измучился, поняв, какой я подлый. Ой, мне плохо, отвезите в больницу…» Вот если собака, или кошка, или кто другой так себя ведет, то нет у него настоящего сожаления о содеянном, это всего лишь игра на публику, ожидание похвалы за свои переживания. Искреннее сожаление о совершенном – плач в своей комнате в одиночестве, данное самому себе обещание: больше никогда не возьму чужую вещь. А еще фраза, которая сказана щенку наедине, без чужих глаз и ушей: «Прости меня, я виноват перед тобой». Очень трудные слова, порой почти невозможные.

– Почему? – заморгала Софи. – Самое обычное предложение! Вот, например, быстро-быстро несколько раз повторить «король – орел» тяжело, язык запутывается. «Простите, я виноват» легко выговорить.

– Да, язык не заплетется, – согласился Зефир, – но многие не способны произнести эти вроде как простые слова.

– Почему? – заморгала Софи.

– Гордость и злость мешают, – пояснил Зефир и нажал на звонок.

Дверь распахнулась, на пороге стоял большой вруш, одетый в брюки и домашнюю куртку.

– Добрый день, чем обязан визиту? – тихо спросил он.

Зефир смущенно улыбнулся.

– Здравствуйте, я предполагал, что вы зададите подобный вопрос, всю дорогу до вашего дома придумывал на него ответ, да так и не сумел найти нужные слова.

– Зачем произносить ложь, если нужна правда, – усмехнулся Марзиш.

– Простите провинциала, но у вас в городе истина не в почете, – пробормотал Зефир. – Если разрешаете сказать правду, то просто хотел познакомиться с вами, увидеть библиотеку великого профессора.

– Давайте без лести, – поморщился вруш.

– Назови я вас лучшим танцором, это можно было бы принять за угодливую речь, – не согласился Зефир, – я же просто упомянул, что вы профессор.

Марзиш рассмеялся.

– Проходите! Любите чай из капусторябины? В моем доме не работают ветхие условия, говорите правду.

– Напиток из капусторябины? – повторил Зефир. – Он отвратителен!

– Согласен, – кивнул хозяин, – ваша спутница может подождать за дверью.

– Мы вместе шли к вам, надеялись вместе же и за столом оказаться, – заявил Зефир, потом он ловко снял ботинки, достал из своего кармана бахилы, одну пару протянул Софи, другие использовал сам и осведомился:

– Где можно помыть лапы?

Марзиш показал на дверь:

– Пожалуйста, сюда.

– Прошу к столу, – заулыбался профессор, – сначала перекусим, потом покажу свою библиотеку.

Софи опустилась на стул и обомлела. Около ее тарелки, по бокам, лежало множество вилок, ножей, ложек.

– Отведайте печеные яблокогруши, – гостеприимно предложил хозяин, – сам выращиваю их.

Софи решила брать пример с Зефира, повторять все его действия, и во все глаза уставилась на спутника. Мопс потянулся к блюду, взял щипцами одну яблокогрушу, поместил ее в специальную подставку и начал обозревать набор столовых приборов.

– Что не так? – почему-то обрадовался Марзиш.

– Не вижу резателя верхушки, – тихо сказал Зефир, – обычно он лежит перед тарелкой, но сейчас там лишь нож для деревенского масла.

Профессор закивал.

– Резатель верхушки недавно отменен, теперь можно просто убрать ее как хотите. Откусить зубами, например.

– Хорошо, что моя бабушка этого не увидит, – вздохнул Зефир. – Придется воспользоваться ножом. Но каким? Для масла? Сыра? Колбасы? Ветчины?