Народные сказки - Латышские народные сказки

ыл у одного отца сынок, который в шесть-семь лет нипочем не желал сам ходить: лодырь такой, не приведи господь. Прямо смех берет, да что поделаешь. Сделал отец коляску, посадил в нее сына и стал таскать за собой, нищенствуя.

Раз в одном доме некий благодетель положил на стол каравай и говорит:

— Ты, отец, не смей брать каравай. А ты, сынок, если можешь, возьми, а коли не можешь и не хочешь, сиди голодом!

Сынок в тот день был очень голоден. Долго ерзал он в своей коляске, пока не спустил на пол сперва одну ногу, за ней вскоре и другую.

«Вот, слава богу, хоть из коляски вылез», — прошептал отец чуть слышно.

— Ну, отдохни, отдохни, сынок, после первого шага, а то как бы брюхо не надорвал! — смеются остальные. Малость погодя сынок уже и у стола.

Однако какая-то невидимая сила утаскивает каравай все дальше и дальше, сынок все за ним да за ним, пока оба за дверью не очутились. На дворе сынок думал каравай бегом нагнать, но озорной каравай так умучил мальца, что у того спина взопрела. А потом каравай и вовсе пропал, словно в воду канул.

Отец обрадовался, говорит:

— Это был добрый дух, он тебя от лени вылечил!

С того дня сын стал ходить сам, научился работать и в конце концов вырос дельным человеком.

богатых родителей росла единственная дочка, была она очень красива и избалована. Но при всей красоте и богатстве никто не хотел на ней жениться, потому что люди поговаривали, будто есть у нее такая болезнь — «норов» называется: когда девице в чем-нибудь не угодят, она тотчас все дела бросает, ложится в постель и лежит до тех пор, пока ее желание не исполнят и не задобрят ее. Как-то раз опять приехал к ней жених свататься — молодой, зажиточный хозяин. Мать расхваливает на все лады свое холеное чадо, жаль, говорит, с дочкой расставаться, тяжко будет жить без нее; а отец, человек простодушный и честный, говорит жениху прямо:

— Коли нравится тебе моя дочь, тогда бери ее, раз уж Лайма послала, но чтобы ты меня лихом не поминал, скажу тебе заранее: мучит ее одна хвороба — «норов» называется.

Молодой человек подумал малость и говорит:

— Ладно, будь что будет, возьму ее: где найдешь человека, чтобы уж вовсе без недостатков; на меня самого тоже другой раз находит тяжкий недуг.

— Что ж это за недуг?

— Ежели мне случится натощак холодной воды испить, то становлюсь бешеным до тех пор, пока не поем.

Вот рядились они да сговаривались о том, о сем, наконец порешили, что девице с «норовом» и парню с «бешенством» надо пожениться.

Поженились они и зажили ладно — в мире и согласии. Прожили этак с месяц, когда жене вдруг захотелось поехать к матери. Муж толкует ей, чтобы потерпела пару деньков, теперь, мол, самая горячая пора, пахать надо, не разгибая спины. Сказал он ей так, позвал батрака и ушел с ним пахать. Тут молодица и захворала «норовом»: улеглась она в кровать, и нет ей до хозяйства никакого дела. Приходит девка-батрачка и говорит — пора готовить и нести полдник пахарям, а хозяйка лежит в кровати и только шипит как змея, слова не вымолвит. Девка перепугалась, шмыгнула вон из избы.

Пашут хозяин с батраком, пашут да полдника дожидают, однако понапрасну, никто не несет. Тут хозяину и пришло на ум — не слегла ли его жена в «норове». Вот он и говорит батраку:

— Будем пахать, пока не подойдет время полдничать, а тогда пойдем домой; ежели дома еда не сготовлена, тогда делай, что я тебе буду говорить, а когда схвачусь тебя колотить, то хоронись под кроватью.

Ладно. Поработали, приходят домой и видят: лежит хозяйка в постели, едой и не пахнет. Хозяин говорит батраку:

— Притомился, а есть неохота, подай мне кружку холодной воды напиться; передохну, пока лошади едят.

Жена это услыхала, и со страху ее даже в дрожь бросило, вспомнила про «бешенство» мужа; она бы и рада вскочить с постели, да ведь тогда в другой раз муж не поверит в ее болезнь. Так и осталась лежать в кровати, — незачем потакать мужу.

Хозяин отпил из кружки и давай ходить по избе, посвистывать. Ходит и приговаривает:

— Есть мне нечего, а почему? — разве такой уж я бедный? Разве работать ленюсь? Или уж и сварить в доме стало нечего? А ну. малый, подай-ка мне еще воды!