Анастасия Попандопуло - Один год из жизни козы Фроси Помидоркиной

Когда она пришла в себя, то первым делом удостоверилась, что ни одну ее часть еще не съели. Это было утешительно и внушало определенные надежды на будущее. Она осторожно села и увидела, что рядом с ней в обмороке лежит крупный заяц.

– Ах, вот это кто! – рассердилась Фрося. – Чуть не испортил мне тренировку смелости! А ну вставай!

Заяц пошевелил ушами, но глаза не открыл.

– Вставай, я коза, на даче живу. Не бойся.

– А я и не боюсь, – ответил заяц, отряхиваясь. – Кто из нас больше испугался – это еще вопрос!

– Уж точно не я! Я вообще с тобой в догонялки играла, если хочешь знать. А в лесу я смелость в себе воспитываю.

– Здорово! – восхитился заяц. – А я тут просто живу. Меня Никифор Леденцов зовут.

– Очень приятно. Я Ефросинья Помидоркина. Скажи, а в вашем лесу волки есть?

– Нет, нету, наверное. Но я в самую чащу не хожу – все больше на опушке. А ты с каких дач?

– Как с каких? С наших. Разве тут возле леса много дач?

– Конечно! Вот, например, в той стороне, – заяц махнул лапой вправо, – жадные дачи. Там высоченный забор из сплошных железных листов и злые собаки в каждом дворе. К огородам не подберешься. И думать забудь. Зато рядом с ними, через рощу веселые дачи. Там каждый вечер музыка. Заборы так, для виду больше. В этом году многие дачники яблоки в лес уносили и в ямки закапывали. Ну они закапывали, а мы откапывали. Уж и наелись! Навитаминились на целую зиму. А у тебя какие дачи?

– Даже не знаю, как и описать, – загрустила Фрося, – нежадные, это точно. У нас забор низкий, зелененький. И овраг недалеко. А домик у нас деревянный, коричневый. Еще у соседей куры живут. Не знаешь, где это?

– Эх, дела. Похоже, заблудилась ты, – почесал ухо заяц. – Что же делать? О! А давай я тебя на большую дорогу выведу. Людей там встретишь, они тебя на твою дачу и проводят.

– Ой, выведи меня, пожалуйста, – сложила на груди копытца Фрося. – А я тебе вот баранки отдам.

– Баранки – это всегда приятно, – согласился Никифор, и они пошли через лес.

Между тем почти совсем стемнело. Фрося перестала различать дорогу и, если бы не Никифор, наверняка бы уже окончательно заблудилась. В темноте лес выглядел страшным и неприятно живым. Шорохи и треск, на которые днем Фрося не обращала внимания, ночью пугали. Ветки деревьев цепляли комбинезон и мешали идти. А тут еще Никифор начал рассказывать, что хотя сам он волков в лесу не встречал, но слышал разговоры о какой-то волчьей семье, которая вроде собиралась переехать ближе к окраине, так как в чаще стало совсем голодно. А потом и вовсе стал травить страшные лесные байки про черных леших, которые ночью играют в карты на зайцев; про проклятую сову, которая не может заснуть, пока не соберет двадцать мышиных хвостов; про ручей с сонной водой, рядом с которым живет страшный змей, и прочую жуткую жуть. Сам он своих рассказов не боялся – он их знал давно, и от многократных повторений ужасный смысл этих сказок для него истрепался. Наоборот, звук собственного голоса, казалось, вселял в него уверенность. А вот Фрося была уже ни жива ни мертва. И вдруг, когда уже можно было различить шум проезжающих вдалеке машин, Фрося услышала шаги. И не просто шаги, а шаги большого зверя. Зверь шел на четырех лапах и шумно принюхивался. Кровь остановилась в козьем тельце, а челка встала дыбом. Сомнений не было. К ним приближался волк. Никифор тоже почуял недоброе, оборвал на полуслове очередной рассказ и присел, задергав ушами. Проще всего было убежать, но Фросе было стыдно трусить при Никифоре. Тоже мне, пошла воспитывать в себе смелость, а сама второй раз за вечер драпает при первой опасности. Фрося подняла большую палку и встала в стойку, которую ей показал Андрюша, когда тренировал ее на ниндзя. Шаги меж тем приближались. Никифор попытался бежать, но коза ловко схватила его за ухо, сунула ему в лапы вторую дубину и кивнула на ближайшие кусты.

– Сперва бью я, потом ты, – шепнула она ошарашенному зайцу.

И тут показался нос.

– Кия! – заорала Фрося и огрела нос палкой.

– Мама! – заорал заяц и бросился наутек.

– Фрося! – завыл нос.

– Прекратить драку! – закричал, подбегая, Андрюша.

Через некоторое время Фрося сидела на кухне, отогревалась, пила чай и рассказывала о своих приключениях. Бабушка сильно ругала Фросю, но было видно, что она не столько рассержена, сколько рада, что все обошлось. Андрюша возмущался: