Элизабет Рудник - Аладдин

— Очень впечатляюще, принц Андерс, — сказал султан, когда дым наконец рассеялся.

— Ja, — сказал принц, гордо кивнув. — Очень хорошая конструкция.

Посмотрев вперед на гавань, Жасмин наклонила голову. В уголках губ появилась улыбка.

— Скажите, — промолвила она, указывая на ярко-голубую воду, — какое судно вы пытались поразить, принц Андерс? Разве не то, с нарисованной мишенью?

Проследив за ее пальцем, трое мужчин оглядели бухту. Несчастный обреченный корабль, на борту которого все так же ясно виднелась нарисованная мишень, покачивался на волнах, целый и невредимый. Выстрел не попал в цель. Но кое-куда он все-таки попал. Принц Андерс нервно засмеялся, и все посмотрели в направлении поднимавшегося вверх дымного столба. Он вился над мачтой совсем другого парусника, а точнее, над тем местом, где прежде была мачта. На соседней мачте, еще не охваченной огнем, развевался флаг с гербом Сконланда.

— Это разве не… ваше судно? — поинтересовалась Жасмин с притворным беспокойством, хотя глаза у нее победно блестели.

Сидевший на плече Джафара Яго принялся повторять: «Ваше судно, ваше судно» — надоедливым скрипучим голосом. Но на сей раз девушка, не любившая крикливого попугая, ничего не имела против.

Аладдин затерялся в толпе уличных артистов. Впереди купцы, слуги и знатные вельможи проходили в главные ворота дворца. Хорошо знакомая ему вооруженная стража несла караул. С такой охраной дворец походил на крепость.

Но у бродяги был план.

— Ты знаешь, что нужно делать, Абу, — сказал он, дав знак пушистому другу.

Обезьянка кивнула. Пристыженный Абу вел себя безукоризненно с тех пор, как показал Аладдину «позаимствованный» браслет. Почувствовав чей-то взгляд, зверек посмотрел вверх и увидел, что над ними кружит попугай с яркими разноцветными перьями. Он бросил взгляд на птицу и злобно забурчал. Абу ненавидел попугаев.

Затем обезьянка соскочила на землю, пробежала вперед и взобралась на ногу стражнику. Тот начал орать и махать руками, а Аладдин в это время быстрым движением схватил оброненный кем-то плащ и набросил его себе на плечи. Нахлобучив капюшон на голову, он влился в вереницу людей.

Не поднимая головы, ловкач просочился мимо солдат, которых отвлекал Абу, и ступил под сень дворца.

Хотя султан и проводил большую часть жизни в своем кабинете, тот не отличался внушительными размерами. Проделанные высоко в стенах окна пропускали только часть лучей послеобеденного солнца, освещавшего привезенные с разных концов света диковины. Одни были подарены совсем недавно, другие служили бесценными напоминаниями о тех днях, когда он путешествовал по миру со своей покойной женой. Они плотными рядами стояли на полках, а те, что не умещались, находили себе место на полу и на столе. Султан любил эту часть дворца. Несмотря на скромные размеры кабинета, отцу Жасмин казалось, что здесь для него безмятежное раздолье. То были его священные покои.

Но сегодня здесь было чересчур людно.

Джафар и Хаким не сводили с султана глаз, пока он вертел в руках золотую лошадку. Встреча с принцем Андерсом прошла ужасно. Правитель это понимал. Принцесса вела себя крайне опрометчиво, отпуская саркастические замечания, но он был не в силах сердиться. По темпераменту она напоминала ему ее мать.

— Наши враги становятся сильнее с каждым днем, — говорил Джафар, чей ледяной голос звучал в теплом уютном кабинете как-то неуместно. — И тем не менее вы позволяете Жасмин пренебрегать принцем Андерсом и возможным военным союзом…

— Какие враги? — перебил султан. У него не было настроения еще раз выслушивать критику в адрес дочери из уст Джафара.

Визирь сжал пальцами посох.

— Ширабад продолжает собирать…

— Ширабад — наш союзник, — мягко поправил визиря султан. Этот разговор они начинали уже неоднократно, и правитель до смерти устал от подозрений и обвинений Джафара. Но почему-то в конце концов он всегда с ним соглашался… — Ты готов втянуть нас в войну с нашим старинным…

Советник не дослушал:

— А вы из сентиментальных соображений готовы позволить королевству развалиться.

Ярость сверкнула в глазах султана.

— Джафар, — гневно отрезал он. — Помни свое место! — Султан гордился тем, что был спокойным и мирным человеком. Едва грубые слова слетели с губ, как он почувствовал вину за то, что потерял самообладание. Однако Джафар должен был знать, что, когда речь заходит о Ширабаде, лишних вольностей его господин не терпит. Султан обратился к начальнику стражи: — Можешь идти, Хаким.