Маргарита Фадеева - Детская библиотека. Том 28

— Не знаю. Я не видел и не слышал. Мой обморок был очень глубок.

— Ответишь ли ты нам, гадкая девчонка, как оружейник Просперо очутился на свободе?

Суок молчала.

— Потрясите её.

— Хорошенько! — приказали Толстяки.

Голубоглазый гвардеец встряхнул девочку за плечи. Кроме того, он пребольно щёлкнул её в лоб.

Суок молчала.

Толстяки зашипели от злости. Разноцветные головы укоризненно закачались.

— Очевидно, — сказал Первый Толстяк, — никаких подробностей нам не удастся узнать.

При этих словах зоолог ударил себя ладонью по лбу:

— Я знаю, что нужно сделать!

Собрание насторожилось.

— В зверинце есть клетка с попугаями. Там собраны попугаи самых редких пород. Вам, конечно, известно, что попугай умеет запоминать и повторять человеческую речь. У многих попугаев чудный слух и великолепная память… Я думаю, что они запомнили всё, что говорилось ночью в зверинце этой девчонкой и оружейником Просперо… Поэтому я предлагаю вызвать в Зал Суда в качестве свидетеля какого-нибудь из моих удивительных попугаев.

Гул одобрения прошёл по собранию.

Зоолог отправился в зверинец и вскоре вернулся. На его указательном пальце сидел большой, старый попугай с длинной красной бородой.

Вспомните: когда Суок бродила ночью по зверинцу, — вспомните! — ей показался подозрительным один из попугаев. Помните, она видела, как он смотрел на неё и как, притворившись спящим, улыбнулся в свою длинную красную бороду.

И теперь на пальце зоолога, так же удобно, как и на своей серебряной жёрдочке, сидел этот самый краснобородый попугай.

Теперь он улыбался весьма недвусмысленно, радуясь, что выдаст бедную Суок.

Зоолог заговорил с ним по-немецки. Попугаю показали девочку.

Тогда он хлопнул крыльями и закричал:

— Суок! Суок!

Голос его походил на треск старой калитки, которую ветер рвёт с её ржавых петель.

Собрание молчало.

Зоолог торжествовал.

А попугай продолжал делать свой донос. Он передавал действительно то, что слышал ночью. Так что если вас интересует история освобождения оружейника Просперо, то слушайте всё, что будет кричать попугай.

О! Это была действительно редкая порода попугая. Не говоря уже о красивой красной бороде, которая могла сделать честь любому генералу, попугай искуснейшим образом передавал человеческую речь.

— Кто ты? — трещал он мужским голосом.

И тут же отвечал очень тоненько, подражая голосу девочки:

— Я Суок.

— Суок!

— Меня послал Тибул. Я не кукла. Я живая девочка. Я пришла тебя освободить. Ты не видел меня, как я вошла в зверинец?

— Нет. Я, кажется, спал. Сегодня я заснул впервые.

— Я тебя ищу в зверинце. Я увидела здесь чудовище, которое говорило человеческим голосом. Я думала, что это ты. Чудовище умерло.

— Это Туб. Значит, он умер?

— Умер. Я испугалась и закричала. Пришли гвардейцы, и я спряталась на дерево. Я так довольна, что ты жив! Я пришла тебя освободить.

— Моя клетка крепко заперта.

— У меня ключ от твоей клетки.

Когда попугай пропищал последнюю фразу, негодование охватило всех.

— Ах, подлая девчонка! — заорали Толстяки. — Теперь понятно всё. Она украла ключ у наследника Тутти и выпустила оружейника. Оружейник разбил свою цепь, сломал клетку пантеры и схватил зверя, чтобы пройти свободно по двору.

— Да!

— Да!

— Да!

А Суок молчала.

Попугай утвердительно замотал головой и трижды хлопнул крыльями.

Суд окончился. Приговор был таков:

«Мнимая кукла обманула наследника Тутти. Она выпустила самого главного мятежника и врага Трёх Толстяков — оружейника Просперо. Из-за неё погиб лучший экземпляр пантеры. Поэтому обманщица приговаривается к смерти. Её растерзают звери».

И представьте себе: даже когда был прочитан приговор, Суок не шевельнулась!

Всё собрание двинулось в зверинец. Вой, писк и свист зверей приветствовали шествие. Больше всех волновался зоолог: ведь он был смотритель зверинца!

Три Толстяка, советники, чиновники и прочие придворные расположились на трибуне. Она была защищена решёткой.

Ах, как нежно светило солнце! Ах, как синело небо! Как сверкали плащи попугаев, как вертелись обезьяны, как приплясывал зеленоватый слон!

Бедная Суок! Она не любовалась этим. Должно быть, глазами, полными ужаса, она смотрела на грязную клетку, где, приседая, бегали тигры. Они походили на ос — во всяком случае, имели ту же окраску: жёлтую с коричневыми полосами.