Шарль Перро - Волшебные сказки Перро [Совр. орф.]

Бедная девушка сносила все терпеливо и не смела жаловаться отцу, который ее же разбранил бы, ибо жена вертела им на все стороны. Окончив работу, она забивалась в уголок камина и садилась прямо на золу, отчего ее обыкновенно звали Грязнушкой. А младшая сестра, не такая злая, как старшая, называла ее Замарашкой. Однако Замарашка, хоть и в черном теле, была во сто раз прекраснее своих разодетых сестер.

Однажды сын тамошнего короля давал бал и пригласил к себе всех знатных особ. Наши две барышни тоже получили приглашение, ибо они принадлежали к высшему кругу. Вот они радуются, заботятся, как бы выбрать к лицу платья и уборы. Новые хлопоты для Замарашки, потому что никому как ей пришлось гладить воротнички сестер и крахмалить рукавчики. В доме только и речи, что о нарядах.

— Я, говорит старшая, надену красное бархатное платье с кружевами.

— А я, — говорит младшая, — буду в своем простом платье, зато надену мантилью с золотыми цветами и брильянтовую наколку, — этак будет лучше.

Послали за парикмахером, устроить похитрее прическу, и в первом магазине купили мушки для лица. Призвали к совету и Замарашку, ибо знали, что у нее хороший вкус. Замарашка подала им отличные советы, даже вызвалась причесать их, на что сестры согласились.

За прическою они и говорят ей:

— А что, Замарашка, хотелось бы тебе поехать на бал?

— Ах, барышни, вы все насмехаетесь надо мною! — Куда уж мне!

— Правда твоя, правда. Вот бы смеху было, если бы Грязнушка да сунулась на бал.

Другая за такие речи испортила бы им пробор, но у Замарашки было доброе сердце, и она причесала сестер на славу. — Дня два они ничего не ели, так все радовались. Когда надевали корсеты, изорвали больше дюжины шнурков, — до такой степени их затягивали, чтобы сделать талию потоньше. И все время они торчали перед зеркалом.

Наконец блаженный день настал. Сестры уехали. Замарашка долго провожала их глазами, пока можно было видеть карету. Потом принялась плакать.

Крестная, увидав ее всю в слезах, спросила, что с нею делается?

— Мне хотелось бы… хотелось бы…

Она рыдала так усердно, что не могла кончить.

Крестная была волшебница и говорит:

— Тебе, верно, хотелось бы на бал, а?

— Ах, да! — ответила Замарашка со вздохом.

— Ну, так слушай; будешь умницею? — говорит крестная. — Я это устрою.

Она повела Замарашку в свою комнату и говорит:

— Ступай в сад, принеси мне тыкву.

Замарашка сейчас побежала, сорвала самую лучшую тыкву и принесла ее крестной, не понимая как это тыква может ввести ее на бал.

Крестная вычистила тыкву и, оставив из нее только одну кору, ударила ее своею волшебною палочкою: тыква сейчас превратилась в отличную позолоченную карету.

Крестная вычистила тыкву…

Потом крестная пошла посмотреть в мышеловку, где нашла шесть живых мышей.

Она приказала Замарашке немножко приотворить дверку мышеловки и каждую мышку, которая оттуда выскакивала, трогала своею палочкою. Мышка сейчас обращалась в отличную лошадь, так что через минуту у них явилась прекрасная упряжка в шесть лошадей, цвета мышиной шкурки с яблоками.

Но крестная не знала, из чего сделать им кучера.

— Постойте, — говорит ей Замарашка, — я пойду посмотрю, нет ли в большой мышеловке крысы: мы и сделаем из нее кучера.

— Правда твоя, — отвечала крестная, — сходи, посмотри.

Замарашка принесла большую мышеловку. — В ней сидели три огромные крысы.

Волшебница взяла ту из них, у которой были усы побольше, и, тронув ее палочкою, обратила в толстого кучера с длиннейшими усами, каких никто и не видывал.

Потом она сказала Замарашке:

— Ступай в сад, там ты увидишь за колодцем шестерых ящериц: принеси их сюда.

Как только Замарашка их принесла, крестная сейчас обратила их в шестерых лакеев, которые сию же минуту стали на запятки и — все в галунах — стояли так, как будто всю жизнь свою только этим и занимались.

Тут волшебница и говорит Замарашке:

— Ну, вот тебе экипаж; есть в тем ехать на бал. Теперь ты рада?

— Конечно, рада. Но разве я так и поеду в этом скверном платье?

Крестная только тронула ее палочкой, и в ту же минуту платье сделалось матерчатым, вытканным из золота и серебра, и украсилось драгоценными камнями. Потом крестная дала ей пару хрустальных башмачков, самых красивых в свете.

Когда Замарашка так разубралась, она села в карету. Но крестная наказала ей крепко-накрепко пуще всего не оставаться дольше полуночи, предупреждая, что, если она пробудет на балу одну минутку лишнюю, ее карета сделается по-прежнему тыквой, кони — мышами, слуги — ящерицами, а платье станет по-старому тряпкой.