Андрей Платонов: Волшебное кольцо [сборник сказок]

Глядит Иван и видит: коршун воробья поймал, в когтях его держит и хочет склевать.

«Эх, — смотрит Иван, — мне беда, а воробью смерть!»

Пугнул Иван коршуна, тот и выпустил из когтей воробья. Сел воробей на ветку, сам говорит Ивану:

— Будет тебе нужда — покличь меня: «Эй, мол, воробей, вспомни моё добро!»

Заночевал Иван под деревом, а наутро пошёл дальше. И уже далеко он от своего дома отошёл, весь приустал и телом стал тощий, так что и одежду на себе рукой поддерживает. А идти ему было далече, и шёл Иван ещё целый год и полгода. Прошёл он всю землю, дошёл до моря, дальше идти некуда.

Спрашивает он у жителя:

— Чья тут земля, кто тут царь и царица?

Житель отвечает Ивану:

— У нас в царицах живёт Елена Премудрая: она всё знает — у неё книга такая есть, где всё написано, и она всё видит — у неё зеркало такое есть. Она и тебя сейчас видит небось.

И правда, Елена увидела Ивана в своё зеркальце. У неё была Дарья, прислужница. Вот Дарья обтёрла рушником пыль с зеркальца, сама взглянула в него, сначала собой полюбовалась, а потом увидела в нём чужого мужика.

— Никак, чужой мужик идёт! — сказала прислужница Елене Премудрой. — Издалека, видать, идёт: худой да оплошалый весь и лапти стоптал.

Глянула в зеркальце Елена Премудрая.

— И то, — говорит, — чужой! Это муж мой явился.

Подошёл Иван к царскому двору. Видит — двор тыном огорожен. А в тыне колья, а на кольях человечьи мёртвые головы; только один кол пустой, ничего нету.

Спрашивает Иван у жителя — чего такое, дескать?

А житель ему:

— А это, — говорит, — женихи царицы нашей, Елены Премудрой, которые сватались к ней. Царица-то наша — ты не видал её — красоты несказанной и по уму волшебница. Вот и сватаются к ней женихи, знатные да удалые. А ей нужен такой жених, чтобы её перемудрил, вот какой! А кто её не перемудрит, тех она казнит смертью. Теперь один кол остался: это тому, кто ещё к ней в мужья придёт.

— Да вот я к ней в мужья иду! — сказал Иван.

— Стало быть, и кол пустой тебе, — ответил житель и пошёл туда, где изба его стояла.

Пришёл Иван к Елене Премудрой. А Елена сидит в своей царской горнице, и платье на ней одето отцовское, в которое она самовольно в амбаре оболоклась.

— Чего тебе надобно? — спросила Елена Премудрая. — Зачем явился?

— На тебя поглядеть, — Иван ей говорит. — Я по тебе скучаю.

— По мне и те вон скучали, — сказала Елена Премудрая и показала на тын за окном, где были мёртвые головы.

Спросил тогда Иван:

— Аль ты не жена мне более?

— Была я тебе жена, — царица ему говорит, — да ведь я теперь не прежняя. Какой ты мне муж, бесталанный мужик! А хочешь меня в жёны, так заслужи меня снова! А не заслужишь, голову с плеч долой! Вон кол пустой в тыне торчит.

— Кол пустой по мне не скучает, — сказал Иван, — Гляди, как бы ты по мне не соскучилась. Скажи: чего тебе исполнить?

Царица ему в ответ:

— А исполни, что я велю! Укройся от меня где хочешь, хоть на краю света, чтоб я тебя не нашла, а и нашла — так не узнала бы. Тогда ты будешь умнее меня, и я стану твоей женой, А не сумеешь в тайности быть, угадаю я тебя, — голову потеряешь.

— Дозволь, — попросил Иван, — до утра на соломе поспать и хлеба твоего покушать, а утром я исполню твоё желание.

Вот вечером постелила прислужница Дарья соломы в сенях и принесла хлеба краюшку да кувшин с квасом. Лёг Иван и думает: что утром будет?

И видит он — пришла Дарья, села в сенях на крыльцо, распростёрла светлое платье царицы и стала в нём штопать прореху. Штопала-штопала, зашивала-зашивала Дарья прореху, а потом и заплакала.

Спрашивает её Иван:

— Чего ты, Дарья, плачешь?

— А как мне не плакать, — Дарья отвечает, — если завтра смерть моя будет! Велела мне царица прореху в платье зашить, а иголка не шьёт его, а только распарывает: платье-то уж таково нежное, от иглы разверзается. А не зашью, казнит меня наутро царица.

— А дай-ко я шить попробую, — говорит Иван, — может, зашью, и тебе умирать не надо.

— Да как тебе платье такое дать! — Дарья говорит. — Царица сказывала: мужик ты бесталанный. Однако попробуй маленько, а я погляжу.

Сел Иван за платье, взял иглу и начал шить. Видит — и правда, не шьёт игла, а рвёт: платье-то лёгкое, словно воздух, не может в нём игла приняться. Бросил Иван иглу и стал руками каждую нить с другой нитью связывать.

Увидела Дарья и рассерчала на Ивана:

— Нету в тебе уменья! Да как же ты руками все нитки в прорехе свяжешь? Их тут тыщи великие!

— А я их с хотеньем да с терпеньем, гляди, и свяжу! — ответил Иван. — А ты иди да спать ложись, к утру-то я, гляди, и отделаюсь.