Народные сказки - Марийские народные сказки

И захотелось ему стать начальником.

Пришел он к липе, стукнул о ствол палкой:

— Сделай меня начальником!

— А каким же начальником хочешь ты стать? — спрашивает его голос из липы.

— Сельским старостой.

— Иди домой — будешь сельским старостой.

Только вернулся мужик домой, слышит — в окошко стукнули:

— Иди на сход, дяденька! Сельского старосту будут выбирать.

На сходе выбрали сельским старостой этого самого мужика.

Ходит он теперь по деревне — все ему кланяются.

Долго ли, скоро ли — надоело мужику пешком ходить.

Опять пришел он к липе: тук, тук! — постучал палкой.

— Что тебе нужно? — спрашивает голос из липы.

— Надоело мне пешком ходить, хочу на лошади ездить, — отвечает мужик. — Сделай меня волостным старшиной.

Стал мужик волостным старшиной, пешком не ходит — ездит по волости на паре лошадей с колокольцами.

Но и этого показалось ему мало, захотел он стать важным барином.

Подъехал он однажды на своей паре лошадей к липе, стукнул: трах, трах!

— Эй, липа! Я хочу важным барином стать!

— Поезжай домой и ложись спать, — отвечает голос из липы. — Завтра твое желание исполнится.

Вернулся мужик домой, завалился спать.

Просыпается утром и чувствует, словно лежит он на пуховой перине, покрыт мягким одеялом. Обрадовался мужик.

«Вот теперь я большой барин!» — думает он.

Вылез на волю, огляделся, а вокруг — лес дремучий.

Глянул на себя мужик, а на нем выросла длинная бурая шерсть, и сам он превратился в медведя.

Заревел мужик по-медвежьи…

С тех пор и пошла среди марийцев поговорка:

«Медведь — барской породы: он когда-то важным барином был».

Жили в одном селе старик со старухой, и было у них три сына. Два старших — люди как люди, а младший — Кокша-дурачок.

Посеял однажды старик на своем поле горох. Когда поспел горох, послал старик старшего сына сторожить поле.

Ночью прилетел на поле журавль. Старший сын зашумел, закричал что было силы, стал кидать в птицу камнями, палками и прогнал журавля.

На другую ночь пошел караулить горох средний сын.

Опять ночью прилетел журавль. Средний сын тоже прогнал его с поля.

На третью ночь пошел на поле младший брат — Кокша-дурачок.

Среди ночи прилетел журавль, опустился на поле и принялся клевать горох.

А Кокша знай его угощает:

— Ешь, журавушка, ешь досыта!

Наелся журавль и говорит Кокше:

— Спасибо тебе, Кокша, за угощение. Теперь пойдем ко мне в гости.

Привел журавль Кокшу к себе на болото и подарил ему гнедую кобылку.

— Эта кобылка непростая, — сказал журавль. — Когда тебе понадобятся деньги, хлопни кобылку ладонью по хребту — и посыплются из кобылки золотые и серебряные монеты, хлопни другой раз — монеты перестанут сыпаться.

Вывел Кокша гнедую кобылку на дорогу, хлопнул ладонью по хребту — и посыпались золотые да серебряные монеты; хлопнул другой раз — монеты перестали падать.

Привел Кокша свою кобылку домой и поставил потихоньку в конюшню, в темный угол.

На следующую ночь Кокша говорит отцу:

— Отец, я сегодня опять пойду горох караулить.

— Ну, иди, если хочешь, — отвечает отец.

— Иди, иди, дурак, больше ты ни на что не годишься! — поддакивают братья.

Во вторую ночь снова накормил Кокша журавля сладким горохом.

Наелся журавль и говорит:

— Теперь, Кокша, пойдем ко мне в гости.

На этот раз журавль подарил Кокше чудесную скатерть:

— Развернешь ее, и появятся на ней всякие кушанья и питье.

Принес Кокша скатерть домой, убрал в свой сундучок, а на следующую ночь снова вызвался идти горох караулить.

И на третью ночь прилетел журавль.

Наелся и сказал:

— Теперь, Кокша, пойдем ко мне.

Привел журавль Кокшу к себе на болото и дал ему дубинку.

— Вот тебе дубинка. Как понадобится тебе помощь, так скажи: «Эй, дубинка, поучи уму-разуму!»

Вышел Кокша на дорогу. Не терпится ему попробовать, что за помощника дал ему журавль.

— Эй, дубинка, поучи меня уму-разуму! — крикнул Кокша.

Вырвалась дубинка у него из рук и давай его лупить, по бокам охаживать.

— Хватит, хватит! Перестань! — кричит Кокша.

Дубинка перестала колотить его.

Воротился Кокша домой и закинул дубинку на полати.

Наступила осень. Собрал старик свой горох, обмолотил его и в амбар убрал.

Подошли праздники, и Кокша вдруг говорит отцу: