Тито Брас - Алладин в стране гигантов

– К чёрту, – ответил Алладин. – И спасибо вам за всё, что вы для меня сделали.

Юноша обнял своих друзей, смахнул с щеки Лукино слезу и начал спускаться вниз, к логову Клыкозуба.

Темный вход в пещеру зиял в отвесной скале, как разинутая пасть. Из глубины медленно вытекал прозрачный ручеек. Юноша опасливо заглянул внутрь.

Там было тихо.

Сосредоточенный, напряжённый, с копьём в руке, Алладин сделал несколько шагов в темноту и крикнул:

– Клыкозуб!

Голос его от волнения сорвался, и вместо грозного окрика получился какой-то жалобный писк. Эхо подхватило жалкий клич, усилило, разнесло по невидимым подземным ходам.

В ответ послышалось слабое позвякивание металла о камень. Алладин прислушался. Звук становился всё громче, чудовище приближалось – в темноте яркими углями вспыхнули его глаза.

Огерт рассказывал, что драконы наделены или хитростью, или силой. Первые подкрадываются к своей жертве из засады и неожиданно на неё нападают. Вторые действуют прямолинейно и надеются только на свою мощь. Почувствовав добычу, они нападают на неё, не соблюдая осторожности и не обращая внимания на препятствия. Судя по всему, Клыкозуб относился ко второй категории.

Из мрака высунулась длинная, как у крокодила, голова, усаженная треугольными шипами. Красные глаза горели ненавистью из-под костяных надбровных валиков. Раскрылась пасть, обнажились три ряда зубов, раздался страшный рёв.

На мгновение юноша был оглушён. На него пахнуло жаром и смрадом. Чудовище встало перед ним на задние лапы и защёлкало зубами. Когтистые лапы со свистом разрезали воздух, могучий хвост ударялся о стены пещеры, и камень трескался.

Алладин замер. Глаз выхватывал мельчайшие, но совершенно ненужные подробности – измазанное землёй жёлтое брюхо, мелкие камешки, прилипшие к морщинистой шее.

Юноша понимал, что может нанести только один удар. Если он промахнётся, времени нанести второй просто не будет – Клыкозуб не предоставит такой возможности.

Эта мысль придала Алладину решимости. Ноги перестали дрожать, руки обрели былую твёрдость. Юноша размахнулся и метнул свое копьё в желтую грудь Дракона, а сам отпрыгнул в сторону под защиту ближайшего сталагмита.

Дамасская сталь не подвела. Лезвие пробило защитные пластины на груди ящера и глубоко вошло в плоть. Клыкозуб заревел от боли и ярости. Из раны потоком хлынула чёрная дымящаяся кровь, и в тех местах, на которые она попадала, камни темнели и крошились.

Передними лапами ящер пытался вырвать копьё из раны, но лезвие прочно засело в броне. Клыкозуб впал в ярость. Он заметался по пещере, бросался на стены, сбивал хвостом сталагмиты. Затем развернулся и бросился в глубь пещеры, пытаясь найти спасение в темноте туннелей. Алладин выскочил из-за своего укрытия, зажег факел и погнался за чудовищем. Он больше не чувствовал страха. Зверь был ранен, заклятье его неуязвимости разрушилось, и юноша чувствовал себя победителем.

Чёрная полоса запекшейся крови указывала путь. Юноша быстро шёл по туннелю, освещая себе дорогу факелом. Где-то далеко впереди ревел раненый монстр. Оставалось нанести последний удар.

Алладин догнал Клыкозуба в огромном подземном зале. Движения зверя были судорожными, но он все ещё был опасен. Даже сейчас, раненый и обессиленный, ящер мог легко перекусить юношу пополам. Случайный удар хвоста мог стереть Алладина в порошок. Поэтому юноша стоял в безопасном отдалении и наблюдал за предсмертными конвульсиями чудовища.

Перед ним во мраке подземелья бушевал ураган из когтей, клыков и шипов. Свет факела блестел на костяных пластинах панциря. Казалось, ярости зверя нет предела. Но вдруг ящер замер, когтистые лапы подкосились, и он осел на пол. Его глаза остановились на Алладине. Теперь они уже не казались пустыми и злобными. Они были полны мудрости и боли. И в них юноша увидел своё полное, во весь рост, отражение.

– Ты меня убил, – сказало чудовище.

Давным-давно, когда Время было ещё младенцем и безмятежно спало в своей колыбели, великий Дракон Эйлах прекратил свой бесконечный полёт в пустоте и сотворил Мир.

И тогда Время проснулось. Неторопливо потекли широкие реки, зашумели листвой высокие деревья, над вершинами гор поплыли облака. Это был прекрасный Мир, исполненный покоя и величия.

Эйлах лежал на синей траве в тишине и одиночестве и смотрел, как ветер раскачивает вершины деревьев. Но в этом Мире никого не было. Никто не мог разделить восхищение Эйлаха тем, как он всё замечательно устроил. Дракону стало скучно. И он сотворил Чевелоков.