Пек Лепрекон - Необыкновенные охотники на привидений против Дикого горца

Вторая служанка поспешно придвинула к окну низкое удобное кресло, застеленное волчьей шкурой.

Усаживаясь в него, баронесса воскликнула:

– Вижу! Вижу! Вот граф слезает со своего коня. А рядом его оруженосец и юный паж.

Пока новоприбывшие снимали дорожные плащи, входили в здание и медленно поднимались по скрипучим ступеням винтовой лестницы, одна из служанок накрыла скатертью стоявший подле камина стол, а другая принесла из погреба кувшин молодого вина, чтобы уставшие путники могли освежиться прохладным напитком.

Прошло несколько минут и двери трапезной шумно распахнулись. Раздались приветственные восклицания, самодовольный смех графа, хихиканье служанок. Граф, его оруженосец, а затем и паж церемонно приникли к вытянутой руке баронессы, а паж при этом опустился на одно колено.

Вошел барон и поприветствовал своих гостей. Все уселись, и начались расспросы о герцогском дворе, об исходе рыцарского турнира, на котором баронессе не удалось побывать из-за болезни.

Граф обстоятельно отвечал и прерывал свой рассказ лишь для того, чтобы сделать глоток вина. Когда любопытство баронессы и барона было удовлетворено, а в бронзовом кувшине уже не осталось вина, служанка, наклонившись к госпоже, что-то шепнула ей на ухо.

Кивнув головой, баронесса, подавшись вперед, задорно спросила:

– А моя просьба выполнена?

– Разумеется, – ответил граф. – Мой паж разучил прелестную песенку знаменитого трубадура, которая вам так нравится. Герцогский трубадур несколько раз исполнял ее вместе с ним под аккомпанемент волынки.

– Пэтти! – сказала баронесса служанке. – Подай нам лютню. Я сама попробую аккомпанировать на ней этому славному юному пажу.

При этих словах паж с готовностью вскочил со своего места, откашлялся, выставил вперед одну ногу, откинул назад голову и запел.

Это была песня о любви отважного рыцаря и молодой прекрасной дамы, которая жила в таинственном замке в горах.

– Браво! Браво! – захлопала в ладоши баронесса.

Улыбаясь и в такт прихлопывая ногой, певец продолжал свою песню.

Бедный маленький Рэй! Он почувствовал, что его сердце разрывается на части от обиды. В этот момент он так хотел быть взрослым, чтобы петь прекрасные песни и сражаться на рыцарских турнирах.

В этот момент глаза его заволокло туманом.

– Вставай, соня! – возмущению Уинстона не было предела. – У нас срочный вызов.

– Да, Рэй! – Игон почесал затылок. – Не мешало бы тебе как-нибудь подняться. Мы и так уже задерживаемся из-за тебя.

Рэйман обвел друзей отсутствующим взором.

– Мне хочется спать, – бесстрастно проговорил он.

– Ему хочется спать! – разозлился Питер. – На твоем месте я бы не забывал, что деньги не спят.

В это время из-за его спины вылетел зеленый пузырь и плюхнулся прямо на лицо Рэю. Тот тут же вскочил, как будто на него вылили ведро холодной воды.

– Противная тварь! – заорал он, отшвырнув в сторону Лизуна.

Лицо Рэя было все заляпано зеленой слизью.

– Молодец, Лизун! Ты – самый лучший будильник, – бесстрастно проговорила Джанин.

Рэй вытер лицо полотенцем и рванулся к Лизуну. Но его уже держал за руку Игон.

– Послушай, Рэй, не кипи! – произнес он спокойным тоном. – Лучше одевайся побыстрей. Нас действительно ждет работа.

Когда Рэй демонстративно неторопливо спустился по ступеням длинной лестницы в гараж, друзья уже сидели в машине, двигатель которой выжидательно тарахтел на холостых оборотах.

Это был белый лимузин с красными полосами вдоль бортов и проблесковыми маячками-мигалками на крыше.

Переделали его друзья из бывшего катафалка, который достался им вместе со зданием похоронного бюро и с легкой руки Игона Спенглера, назывался "ЭКТО-1".

Сверху на крыше автомобиля сидел Лизун. Рэй снял с плеча небрежно закинутый за спину протоновый ускоритель, сел в машину и захлопнул за собой дверку.

Ворота гаража открылись настежь, двигатель взревел и, уставшая от долгого ожидания, машина рванула вперед.

Джанин послала вдогонку охотникам воздушный поцелуй и, не спеша вернувшись в приемную, тут же сняла трубку телефона и набрала номер своей подруги Лили.

"ЭКТО-1" затормозил напротив старого, неухоженного дома, некогда покрашенного в белый цвет, теперь же имеющего жалкий вид.

Краска на фасаде и двух колоннах, которые стояли с двух боков от крыльца, облупилась и отслаивалась целыми кусками, что давало возможность разглядеть, в какие цвета стены были покрашены много-много лет назад. Повсюду пробегали трещины такой толщины, что, казалось, в них можно просунуть руку. А одно из окон было выбито и кое-как заколочено листом фанеры.