Татьяна Комзалова - Новогодний почтальон [Сказка]

Вдруг потолок бани с треском проломился, и в лужу на полу мягко шлепнулось что-то бесформенное и темное.

Волк от испуга и неожиданности резко вскочил, поскользнулся на мыльной доске и кубарем скатился с лавки. Он задел деревянную шайку, и та, падая, больно ударила Волка по голове, окатив при этом холодной водой. У Волка свет померк в глазах. Когда он очнулся, то увидел перед собой перепуганного насмерть Тишу, прижимавшего к груди блестящий мешок.

— Ты привидение? — удивленно спросил Волк, у которого еще шумело в голове и немного двоилось в глазах от удара шайкой.

— Нет. Я н-н-настоящий, — заикаясь, пробормотал Тиша.

— Ах, настоящий! — яростно взревел Волк, вскочил, схватил зайку за уши и поднял так, что их глаза встретились. — С настоящими зайцами у меня разговор короткий. Но ты не просто заяц, ты еще и хулиган. Ты разрушил самое дорогое, что у меня было — мое хорошее настроение. За это не жди пощады, даже в честь Нового года. Все, прощайся с жизнью, даю тебе на это три секунды. И брось ты эту тряпку. Мне она будет мешать, а тебе больше не понадобится.

— Это не тряпка! — с отчаянной храбростью воскликнул Тиша. — Это мешок с подарком от Деда Мороза!

— Подарок от Деда Мороза? Мне? Неужели старик мне все простил?

Волк отпустил заячьи уши, и Тиша опять мягко плюхнулся на пол. Вырвав из лап зайки мешок, Волк начал шарить внутри в поисках подарка. Наконец он нащупал коробку.

— Ха! Нашел! Вот он, мой подарочек! «Зайчата», — прочитал он вслух подпись и радостно улыбнулся. — Помнит старик Мороз, что я люблю больше всего.

Коробка была круглой, и в тусклом свете фонаря Волк не совсем разобрал надпись. Уверенный, что в коробке зайчата, он сорвал крышку и заглянул внутрь. От того, что он увидел, челюсть его отвисла, а глаза полезли на лоб. В коробке лежали семь морковок.

— Ну, заяц, такого я от тебя не ожидал, — в тихой ярости прошептал Волк. — Да за такие шутки я тебя…

Тиша не стал ждать, пока Волк придумает ему наказание. Он подпрыгнул вверх и кувыркнулся через голову. Волк в изумлении смотрел на этот акробатический номер, а Тиша шмыгнул к двери и пустился наутек.

Волк взревел от бешенства, схватил первое, что попалось ему в руки, свой банный веник, и метнулся в погоню.

Тиша летел со всех ног, но разъяренный Волк бежал еще быстрее. Вот зайка уже слышит тяжелое дыхание Волка за спиной. Все. Конец.

И вдруг Тиша обнаружил, что уже не бежит, а летит, хотя продолжает перебирать всеми лапами. Он зажмурил глаза, лапы его безжизненно повисли, но он продолжал лететь. «Ну вот, я уже, наверно, в заячьем раю. Все-таки Волк меня съел. Странно, но это было совсем не больно. Он, скорее всего, проглотил меня целиком. Сейчас я открою глаза и окажется, что я не в раю, а в желудке Волка. Неизвестно, что лучше. Может, пока не открывать глаза?»

Эти мысли пронеслись в голове Тиши в одну секунду. В следующую секунду он понял, что кто-то снова держит его за уши, а еще через секунду он осторожно приоткрыл один глаз, и… сердце Тиши опять оборвалось от ужаса.

— Куда я могла их положить? — ворчала Баба Яга. — Как сквозь землю провалились. Черномор, ты не знаешь, где они? — обратилась она к огромному черному коту.

— А что ты ищешь-то, хозяйка? — лениво потягиваясь, в свою очередь спросил кот.

— А разве я не сказала? Да ножницы я ищу, ножницы! — сердито ответила Баба Яга.

— Ты, хозяйка, как-то неправильно ищешь. Разбросала все в доме, вывернула ящики и сундуки, в кладовке все вверх дном. Разве в такой свалке можно что-нибудь найти? Так мы с тобой и друг друга можем потерять. Ты возьмись-ка за уборку. Вещи по их местам разложи-расставь, полы помой, пыль протри, половички потряси. Глядишь, ножницы сами найдутся.

— За что я тебя люблю, черная твоя душа, так это за то, что ты всегда можешь дать мудрый совет. Я женщина вспыльчивая, а ты всегда спокоен. Как это тебе удается?

— Есть замечательная травка — валерьяна. Рекомендую, очень успокаивает.

— Когда я в гневе, мне нужно целый стог этой валерьяны съесть, чтобы хоть немного успокоиться.

— В твоем случае удобнее пользоваться капельками, — блаженно улыбаясь, промурлыкал кот, продолжая полировать и без того сверкавшие, как сталь, когти.