Андрей Усачев - 12 СОВ

— С ума кукукнулась!.. — поддакивали в соседнем темном бору кукушки и дрозды.

— Совсем чирикнутая! — гомонили в туманных рощицах рассветные воробьи и синицы.

— Кукарееееееееееееееееееееееееекнулась! — вопили в ближних селах петухи.

А дятлы просто стучали по дереву в знак общественного осуждения.

Но Гале нравилось летать, как комета, поддаваясь космическому солнечному ветру. Пилотировать хвостом вперед — это очень волнующе и НЛОшно! Она назвала свой ловкий трюк «перевертальто» и наслаждалась им с гордостью и блеском. А еще ведь можно перевернуться на спину и любоваться всем небом сразу, будто паришь не ПОД, а НАД ним, выбирая себе планету поуютней, где день длится самую малость, а ночь — словно целую вечность…

Ну или хотя бы лет семьдесят пять с половиной…

ОВА ШУРШУЛА работала ведущей ночного радиоэфира.

— Здравствуйте, дорогие друзья! — говорила она тихим шепотом, приветствуя своих слушателей. — С вами самое колыбельное радио на свете «Тсссс-пшшшш FM» и я, его бессонная головушка — ваша преданная баюкальщица — сова Шуршула. Если вы ворочаетесь с боку на бок в своих уютных постельках и никак не можете уснуть, если колется подушка или морщится пижамка, просвечивают потертые наглазники или жмут вспотевшие беруши — добро пожаловать в нашу тихую запечную беседу. Звоните нам по номеру шшшестьсот-шшшшестьдесят-шшшшшшшесть и пошебуршим о бессоннице вместе.

— Алло! — бормотал вполголоса крот. — Глаза у меня уже спят. И задние лапки тоже. И хвостик. И нос. А вот уши… Помогите! Что можно придумать? Устал, вскопал три огорода, и тут такое… Сна ни в одном ухе!

— Угу, — понимающе вздыхала Шуршула. — Сейчас все уладим. Послушайте, пожалуйста, третий ноктюрн сверчка для цикад в маргаритках.

И на волнах колыбельного радио стрекотали переливчатые нотки:

О чем рассказывали эти волшебные звуки, неизвестно, но голос крота очень быстро переходил в безмятежное посапывание. А в телефоне уже жалобно поскуливал новый голос:

— Ауллоу! — Это завывала собака. — Спасибо за чудесную мууузыку. Да только вот досада — уууши-то у меня уже спят, и глаза слипаются, и хвост свернууулся калачиком, а блохи все скачут и скачут… Помогите! Угомоните оголтелую банду! У-у-у, вся чешусь, не могууу!

— Угу-угу! — с готовностью отзывалась Шуршула. — Сегодня в студии у нас как раз на этот случай специальный эксперт — пастушья овчарка Долли.

— Аф, здраф-ствуйте… — мягким басом начинала Долли. — Я обычно считаю овечек: раз овечка, два овечка, три овечка… сорок восемь плюс девять овечек… двадцать семь минус пятью пять… делить на дважды две овечки… Блошки быстро устают от арифметики и как подкошенные валятся с ног.

— Бух!!! Бах!!! — гулко слышалось в трубке. Это дружно опрокидывались кверху лапками сонные блошки. И счастливая собака похрапывала всласть.

А в телефоне — новые вздохи:

— Алло! — досадовала в трубке кенгуру. — Помогите, дорогая Шуршула! Надежда только на вас. Все мои блошки спят до одной. Да и сама я давно бы уснула — от кончиков ушек до края хвоста. Но в сумке шалит кенгуренок! У бедного режутся зубки…

— Ух-ух! — принималась за дело Шуршула. — Ваш ребенок привит от зевоты?

— Нет, а разве зевота заразна? — удивлялась в ответ кенгуру.

— О, конечно! И очень полезна! А особенно для растущих молочных зубов! Давайте-ка зевнем на вашего малютку все вместе — вот ТАААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААк!

И радио «Тсссс-пшшшш FM» зевало.

Да так сладко, что просто… хррррррррррррр… пшшш…

ОВА ВАССА работала ночным директором на большом продовольственном складе. Вообще, ночным директором называют сторожа. В обязанности Вассы входила охрана склада и всего, что там хранилось.