Михаил Клыков: Фантастические приключения авантюристов

У Аришки, с первых минут появления в поезде, жила непроизнесенная вслух мечта: хоть одну ночь поспать на верхней полке. Те, кому приходится делать это часто, вряд ли ее поймут.

«Почему все могут, а я нет? Несправедливо!»

И она решила эту несправедливость устранить.

– Мам, – постаралась она придать голосу уверенность (ведь говорят «уверенность – половина дела»). – Я наверху?

И, заменив в конце знак вопроса на восклицательный, она уже даже занесла ногу на первую перекладину лестницы.

– Возможно, я и поддержала бы твою идею, но…

«Но мне кажется – тебе еще рановато», – похоже, собиралась сказать мама, но, увидев Аришкины глаза, несколько изменила текст:

– Но у нас же есть два представителя сильного пола. Как, по-твоему, они будут себя чувствовать, если мы начнем карабкаться мимо них вверх-вниз? – и мама даже изобразила рукой траекторию их карабканья.

– А что, лично я чувствовал бы себя прекрасно! – заметил Ромка, но увидев мамин укоризненный взгляд, попытался опротестовать его несправедливость:

– Я же об Арине пекусь! Она хочет, и я уступаю. Благородно. Можно сказать, с риском для жизни: ведь она же может на меня упасть!

Но качала головой мама, Аришка же продолжала смотреть умоляюще: редкий случай, чтобы «благородство» брата так работало на ее пользу.

– У тебя нет никакого опыта спанья на верхней полке! – не уступала мама.

– Интересно, а как он у меня появится, если вы мне не даете? Там! Спать!

– Маленькая еще! Вот подрастешь…

– Ясно! – поняла Аришка всю тщетность уговоров. – Как посуду мыть – так я большая, а как на верхней полке спать, так… – продолжать смысла не было. Перебросив через плечо полотенце, она отправилась топить свои страдания в умывальной раковине, сделав ее своим девичьим поверенным.

А когда она вернулась…

Нет, на этот раз все было в порядке: ложки не исчезали, стаканы не летали. Но, для продолжения истории, все же следует привести еще хоть один маленький эпизод, характеризующий отношения в семье, без понимания которых история будет не полной.

Итак, на верхней полке уже возлежал папа, углубившись в свой очередной журнал, мама же заканчивала застилать другую противоположную верхнюю полку.

– Лети, орел! – благословила она Ромку, и тот, став орлом, тут же взмыл.

– Никакой он не орел, – буркнула от обиды, устраиваясь внизу Аришка. – Куропатка он, самая обыкновенная куропатка.

– Ну… Я те щас покажу куропатку! – и, лениво прихватив подушку, брат уже было прицелился, но…

– Хорош устраивать тут птичьи бои! – заступившись за подушку, успела спасти ее мама. Вместе с головой дочери, понятно.

– Скорее уж – петушиные, – папа, оказывается, читал не так уж и внимательно.

– Тогда уж – цыплячьи. До петухов они еще явно не доросли!

Аришка же, убедившись, что фигура брата надежно скрыта от нее верхней полкой, решила не отказывать себе в дальнейшем удовольствии:

– Цыпленочек, цып-цып-цып! Не упади с верхней полочки! – сладострастно издевалась она.

Брат склонил голову: сестра явно напрашивалась.

«Спуститься, что ли»?

Но, зевнув, передумал.

– Ладно, я завтра с тобой разберусь! Заодно и за куропатку ответишь!

Итак – купе медленно погружалось в сон.

Пережив «чудесатные» события дня, погружалось в сон все семейство.

Погружалась в сон девочка Аришка, которая очень любит чудеса. Погружался в сон папа, который ни в какие чудеса не верит, если, конечно, о них с достаточной долей аргументации не рассказывают книги и газеты.

Погружался в сон и Рома, который, в общем-то, против этих чудес ничего не имел, если бы от них была хоть какая-нибудь реальная польза.

Погружалась в сон и мама, которая… Но – тсс… Которая, может, в чудеса и верит, но по каким-то своим соображениям предпочитает пока не говорить.

Аришка не поняла даже: спит она или нет, и откуда вдруг взялся поднос, такой круглый, блестящий и такой красивый? На подносе, словно приклеенные, стояли в изящных подстаканниках стаканы с не менее изящными ложечками, вставленными в каждый.

«Дзинь-дзинь, дзинь-дзинь» – позвякивали ложечки в стаканах на серебряном подносе, который совершал в воздухе немыслимые пируэты.

«Где же я слышала подобные звуки»?

Поднос перемещался в воздухе, как летающая тарелка, но стаканы не расплескивали ни капли налитого в них чая.

Сначала Аришке показалось, что поднос летает сам по себе. И только потом она поняла: его поддерживает, виртуозно изгибаясь, рука в струящемся по-змеиному черном рукаве.