Ондржей Секора - Муравьи не сдаются

version="1.0" encoding="utf-8"?> Сказка Ондржей Секора Муравьи не сдаются

На опушке тёмного леса рос куст шиповника, сверху донизу усыпанный розовыми цветами. Цветы улыбались и ласково манили: “Посмотрите на нас, какие мы красивые!” — и чудесно, чудесно пахли.

Но на их веточках были и шипы. Они грозили: “Осторожнее, — уколем”, — и сердито щетинились во все стороны.

Между этими страшными шипами пробирался запыхавшийся муравей. Он спешил по веточкам наверх, торопился так, словно кто-то гнался за ним. Муравей был весь чёрный, и только на шее у него был завязан красный платочек в белый горошек.

— Не трогайте меня! Кыш! — покрикивал он на шипы. — Вы видите, я спешу! Я тороплюсь на самый верх. Я, милые мои, должен посмотреть, где мой муравейник. Ведь я сегодня заблудился. Я совсем, совсем заблудился.

Ловко увёртываясь от шипов, муравей карабкался всё выше и выше. И вот муравей уже на вершине, там, где расцвёл самый красивый цветок. Он будет наблюдательной вышкой! Отсюда, может быть, удастся увидеть муравейник. Гоп! — прыгнул муравей на гладкий лепесток цветка. Но, поспешив, вдруг поскользнулся — и бух головой прямо в тычинки, покрытые нежной жёлтой пыльцой. Ну и пыльцы же было там! А как она сразу посыпалась! Пыльца набилась муравью в глаза, в нос, и муравей: “А-а-а-пчхи!” — чихнул так, что цветок закачался. А как только цветок закачался, подкосились у муравья ноги, и он полетел вниз вместе с тычинкой, за которую успел ухватиться.

— Миллион камушков отдам за предохранительную сетку! — закричал муравей в ужасе. Едва он произнёс это, как чудом под ним появилась сетка, и он упал на неё, словно на перину. Но вот беда: это оказалась не предохранительная сетка, а паутина; по её нитям, толстым, словно канаты, уже спускался паук и хохотал: “Ха-ха-ха! Муравьишка попался! Что, если я тебя, муравьишку, съем?!” — И он набросился на муравья.

Муравей был маленький. По сравнению с ним паук казался великаном. Но муравей вовсе не желал быть съеденным.

Сначала он ногами оттолкнул паука, а потом так дал по зубам изумлённому врагу, что у того искры посыпались из глаз. И тут муравей вскочил и, размахивая тычинкой как шпагой, закричал:

— Думаешь, если ты паук, то я тебя боюсь? Думаешь, если ты большой, а я маленький, я тебе сдамся? Ошибаешься! Вот тебе! Вот тебе! — и он колол паука тычинкой в живот, в подбородок, в нос. Паук отмахивался всеми восьмью лапами, но муравей бесстрашно — раз, раз, раз! — наносил ему удар за ударом.

Каждый раз, когда он колол паука тычинкой в живот или подбородок, пауку становилось так щекотно, что он даже подпрыгивал. Когда же муравей, изловчившись, стукнул паука тычинкой по носу, пыльца посыпалась и набилась пауку в глаза, в рот и даже в нос! Паук не выдержал и — “А-а-а-пчхи!” — чихнул ещё в десять раз сильнее, чем муравей.

И тогда вот что случилось. Паутина прорвалась, по одному канату на землю съехал муравей, по другому — паук. Паук бил во все стороны лапами и всё более запутывался в собственной сети, а муравей пустился наутёк — скорей, скорей подальше от предательской паутины!

Своего муравейника он не нашёл, — так и не удалось ему что-нибудь увидеть с вершины куста. Но от паука спасся, хотя паук был в десять раз больше и толще его.

“Что же мне теперь делать? — задумался муравей, оказавшись на земле. — Куда идти? Домой мне, пожалуй, не попасть, а здесь нет ни знакомого камушка, ни самой маленькой знакомой травиночки. Нет ли тут хоть кого-нибудь, с кем бы я мог посоветоваться?”

Думал он, думал и вдруг услышал тоненький голосок. Кто-то плакал и жалобно стонал, как будто случилось несчастье. Муравей сделал несколько шагов в ту сторону, откуда раздавался голос, и остановился в изумлении.

Под тенью двух листиков, наполовину зарывшись в землю, сидела молодая муравьиная мама и тихо плакала. На её голове ещё был свадебный венок, но её крылья, как у каждой муравьиной мамы, уже отвалились и лежали рядом на земле. Мама была большая, очень большая — такая, как все муравьиные мамы, — но хотя она была намного больше нашего муравья, она плакала, как маленькая девочка.

— Ведь я не знаю, с чего начать. Что мне делать? Ведь я ещё ничего не умею, — горевала она. — Ах я бедная, ах я несчастная!

Как она плакала, сколько было слёз! И не удивительно!

Муравьиная мама сразу после свадьбы совсем одна должна строить новый муравейник — откладывать яички, кормить червячков-личинок, заботиться о куколках, и никто, никто ей в этом не поможет, пока из куколок не вылупятся первые муравьи-рабочие. До этого времени она, одна-одинёшенька, должна строить новый муравейник и, как всякая муравьиная мама, не сможет ни минутки отдохнуть, не сможет даже выйти поесть.