Сергей Герасимов - Сказка для самых маленьких

– Ты плохая! – закричало мыло, – Я не буду с тобой дружить!

И оно убежало. Заплакало мыло опять и идет по дорожке.

Шла мимо девочка Аня. Не заметила, что дорожка намылена, поскользнулась и упала. И говорит она:

– Мыло, ты зачем всю дорожку намылило?

– Это я плачу, – говорит мыло, – я сейчас опять плакать буду.

И оно опять заплакало.

– А почему ты плачешь? – спрашивает Аня.

И мыло рассказало ему о своему горе.

– Тебе надо написать другую букву, – говорит Аня.

– А какую?

– Напиши букву "е".

– Нет, – сказало мыло, – такую букву я уже писало.

– Тогда напиши букву "а".

– Нет, – сказало мыло, – такую букву я тоже писало.

– Тогда напиши две буквы "а". Или три.

– Нет, – сказало мыло, – тогда получится совсем маленькая мАААльница. Она будет такая маленькая, что даже буквочки на ней не поместятся.

Так Аня и не помогла бедному мылу. Может быть, вы поможете?

Жил-был был хвастливый петушок. Он всегда хвастался. Когда он гулял с другими петушками, то говорил:

– Я самый красивый! Хвостик у меня самый разноцветный! Носик у меня самый острый!

Когда он гулял с курочками, – то говорил:

– Я могу найти самые вкусные зернышки. Я могу снести самое большое яичко!

Курочки ему не верили, но молчали, потому что были вежливые.

Когда он гулял с маленькими гусятами, он говорил:

– Я умею щипаться больнее всех! Все меня боятся и все от меня убегают!

И гусята ему верили, потому что были еще маленькие.

Жила-была лисичка в лесу. Она была очень маленькая, худая и непричесанная.

А все потому, что была она очень нерешительная. Когда она брала в лапки расческу, то говорила сама себе:

– Откуда я начну причесываться? С головы или с хвостика? Может быть, с головы? Голова такая красивая. Может быть, с хвостика? Хвостик у меня такой пушистый.

Так она целый день сидела, сидела, думала, думала, и до самого вечера не успевала причесаться. Поэтому и была она непричесанная.

Когда она хотела кушать, то говорила сама себе:

– А какого же мне петушка скушать? Может быть, этого? Он толстый и вкусный.

Может быть того? Он тоже толстый и вкусный. Не знаю я!

Так она и ходила голодная.

И вот однажды видит лисичка: идут петух и поросенок. Поросенок молчит, а петушок хвастается:

– Я самый толстый! – говорит петушок, – Я самый вкусный!

Обрадовалась лисичка и съела хвастливого петушка.

– Так ему и надо, – сказали другие петушки, курочки и гусята, – надоело нам его слушать!

Жил был трусливый зайчик, который никогда ни с кем не играл. Играть ему, конечно, хотелось, только вот страшно было. Как только захочет кто-нибудь с ним поиграть, так зайчик сразу пугается и убегает. Другие зайчики играли в куклы, играли с машинками, играли в доктора и в магазин, играли в маму и папу, а трусливый зайчик ни во что не играл, потому что боялся.

Шел он однажды по лесу и плакал. А когда уморился, то сел под кустик и перестал. Вдруг слышит – что такое? – под кустиком еще кто-то плачет. Посмотрел он и увидел другого зайчика.

– А почему ты плачешь? – спрашивает он.

– Потому что я трусишка, всего боюсь, – отвечает второй зайчик.

– Вот хорошо! – обрадовался зайчик, – я тоже трусишка, я тоже всего боюсь.

– А темноты боишься?

– Боюсь!

– А света боишься?

– Боюсь!

– А листиков боишься?

– Боюсь!

– А травку боишься?

– Боюсь!

– А мышку боишься?

– Боюсь! Я и воробушка боюсь, и лягушку боюсь, и сам себя боюсь.

– Вот хорошо, – обрадовался второй зайчик, – давай бояться вместе.

И они стали бояться вместе. Сначала они боялись тихонько, но потом развеселились, стали прыгать, бегать и скакать. Потому что вместе бояться было очень весело. Они так весело боялись, что нерешительная лисичка вышла из своего домика посмотреть, в чем было дело.

И видит нерешительная лисичка – не боятся ее зайчики. Прыгают, песни поют, ушками махают, а лисичку не боятся.

– Ну, я вам покажу! – рассердилась лисичка и погналась за зайчиками. Тогда один зайчик побежал налево, а второй зайчик – направо. А лисичка так и не смогла решить, за каким из зайчиков ей бежать. Так и осталась сидеть посредине дорожки.

А зайчики с тех пор стали смелые-пресмелые, никого больше не боялись.

Только, может быть, мышку, воробушка или лягушку. Или еще кого-нибудь.