Сергей Голицын - Страшный Крокозавр и его дети

Вдруг поплавок запрыгал, заплясал. Миша дернул удочку. Маленькая зеленоватая рыбка блеснула в воздухе и затрепетала на берегу. Миша вскочил, отцепил ее от крючка. Он увидел, что это был ершик, и бросил его в баночку с водой, потом поправил червяка, плюнул на него, вновь закинул удочку в воду…

По траве зашуршали чьи-то шаги. Миша обернулся. За ивовыми кустами стояла Галя Крышечкина.

– Как ловко ты поймал! Я издали увидела и подкралась к тебе, – воскликнула она и тут же села на корточки, вытащила рыбку, деловито осмотрела ее, осторожно дотронулась до ершиного шипа, вновь пустила рыбку в баночку… – Ключик, можно с тобой посидеть?

Миша замер, услышав Галин вопрос. Она еще спрашивает – можно ли ей с ним посидеть?

– Можно…

Галя устроилась на кочку чуть повыше его.

Вдруг красный стерженек поплавка судорожно нырнул, опять выскочил; круги пошли по воде. Миша дернул удочку, да поздно. Он вытащил пустой крючок – червяк был съеден.

– Ключик, что же ты?

– Сорвалось, – вздохнул Миша, надел на крючок нового червяка, но поплевать в присутствии Гали постеснялся и вновь закинул удочку.

Просидели они так, не говоря ни слова, неизвестно сколько времени.

Солнце успело зайти за острые зубцы елок, и лес как-то сразу посуровел, а река вся засеребрилась, отливая золотом.

– Посмотри, Ключик, на эти облака, – сказала Галя, показывая на вечернее небо за рекой. – Я следила за ними. Сперва облака были розовые, а теперь позолотились…

Миша ничего не ответил. Едва ли он понимал Галины выдумки.

– Ключик, скажи, зимой ты никому не признавался, что твой Саша в трудовой колонии сидит? – вдруг спросила Галя.

– Никому.

– А скажи, тебе было очень грустно одному переживать?

– Очень.

Оба они замолчали… Миша почувствовал, что должен сказать сейчас, только сейчас, иначе будет поздно.

– Галя, давай дружить, – прошептал он и осторожно посмотрел на нее.

– Я со всеми дружу, – не оборачиваясь, ответила Галя.

– Нет, не надо как со всеми, а гораздо, гораздо… – Миша запнулся, не найдя подходящего слова. – Ну, как Игорь с Аллой, – закончил он.

Галя вдруг расхохоталась.

– Тише! Всю рыбу распугаете! – послышался из лиловых сумерек сердитый голос Игоря.

– Ключик, какой ты чудной! Ты хочешь, чтобы я называла тебя М или К, а ты меня – Г и мы бы всегда с тобой молчали? – Галя засмеялась. – Да ведь это же очень скучно!

О, Миша готов был молча сидеть рядом с Галей и день, и два, и три дня подряд. И никогда бы ему не стало скучно… Ну что сейчас ответить Гале? Он понял: все рушится, все проваливается, все разбивается…

– Ключик, ты не обижайся на меня, – вдруг очень серьезно сказала Галя, – но мне хочется дружить одинаково со всеми – и с мальчиками и с девочками…

У костра, что пылал сзади них на горке, громко засмеялись.

Галя вскочила.

– Пойдем лучше Сашины рассказы слушать. Все равно поплавка не видно. – Она нагнулась, взяла баночку с ершиком и громко позвала: – Игорь, Алла, пойдемте! Сколько поймали?

– Три, – отозвалась Алла, поднимаясь с травы.

– Покажите.

Игорь пошел вперед, обе девочки направились следом за ним. Миша начал медленно-медленно сматывать удочку.

Лес все темнел. Небо переливалось желтым, оранжевым, лиловым. Тихая река, черная у берегов, серебряная, с лимонными струйками посреди, была гладкая, словно зеркало.

Миша вынул из-за пазухи сверток с фиалками, оглянулся. Издали ему было хорошо видно, как все остальные туристы, освещенные отблесками пламени, разместились вокруг костра. Пели туристские песни, потом загремело: «Крокозавр – страшный зверь…» Уже совсем стемнело…

Миша развернул сверток. Фиалки совсем завяли. Он постоял минуту, потом решительным шагом подошел к реке, размахнулся…

Фиалки расцепились еще в воздухе и бесшумно упали в воду. Черные струи подхватили их и понесли вниз по течению…