Григорий Ягдфельд - Волшебная лампа Аладдина

Глашатай уехал орать в другое место. А на базарную площадь вступили стражники с копьями и щитами. И кто не успел убежать, упали носами в пыль.

Крошечный старичок схватил магрибинца за ногу.

– Ложись, бестолковый! А то останешься без головы!

Худайдан-ибн-Худайдан лег на землю и прикрыл голову руками.

Ему, однако, удалось увидеть из-под руки, как на базар вышли барабанщики, затем поливальщики и подметальщики, затем слуги с курильницами благовоний, от которых у магрибинца зачесалось в носу, и он чихнул прямо в пыль так громко, что подбежал стражник и замахнулся копьем.

Он увидел и сверкнувшие золотом одежды – это был сам великий султан на коне.

Уткнувшись носом в песок, Худайдан-ибн-Худайдан прошипел:

– Скорей бы шайтан унес султана вместе с его конями и дочерьми!

Как раз в эту секунду позади султана, из-за хвоста его жеребца, показались четыре евнуха: они несли под балдахином царевну Будур. За нею на расстоянии брошенного копья следовали стражники, прикрыв глаза щитами, словно боялись ослепнуть от красоты царевны.

Царевна и на самом деле была красива. Но чтобы быть более точными, скажем так: царевна Будур была похожа сразу на Нефертити и на стрекозу. Обведя глазами подданных, лежавших в пыли, она вздохнула и сказала голосом, зазвеневшим, будто шарик в бубенчике:

– Как я несчастна!

И магрибинец пробормотал проклятие. Еще бы! Вместо того чтобы убраться, султан остановил шествие:

– Что с тобой, дочь моя?

– Я такая красавица, а на меня никто не смотрит… – сказала царевна. – Я хочу… – Она медленно обвела глазами базар, не зная сама, чего хочет. – Хочу… Хочу…

И ткнула пальцем в какого-то юношу, валявшегося в трех шагах от магрибинца.

– Пусть он на меня посмотрит!

– Но ему отрубят голову! – сказал султан.

– Ну и что? – безмятежно спросила царевна.

Султан слез с коня, подошел к лежащему.

– Эй ты! – и вышитой туфлей перевернул его.

Теперь юноша, зажмурившись, лежал на спине.

– Юноша! Открой глаза! – сказала царевна чарующим голосом.

– Открой, открой, – сказал султан, – и останешься без головы!

– Боишься? – спросила царевна.

Юноша не выдержал, открыл свои широко расставленные глаза. И сел, потрясенный, не в силах оторвать взгляда от царевны.

– Кто ты? – спросила она.

Он молчал, не спуская с нее глаз.

– Ты не научился еще говорить? – улыбнулась царевна.

Юноша прошептал:

– Ты царевна или пери?

– Какие ты знаешь красивые слова… – сказала царевна.

Султан, моргая, смотрел то на того, то на другого.

– Как тебя зовут? – спросила царевна голосом ручья и ветерка.

– Аладдин, сын Али аль-Маруфа…

Услышав это имя, магрибинец чуть не подскочил. Метнув из-под руки на юношу пронзительный взгляд, он вновь уткнулся носом в землю.

А юноша сказал такое, от чего не только султан, даже царевна Будур и та раскрыла рот. Вот что он сказал:

– Я хотел бы, чтобы на тебя в пустыне напал лев и я тебя спас!.. И чтобы весь Багдад загорелся и я тебя вытащил из огня!.. И чтобы – землетрясение! И все провалились! И остались только ты и я!

При этих словах он коснулся руки царевны, Будур ахнула:

– Царевну нельзя брать за руку!

– Но я уже взял…

Вспыхнув, царевна вырвала руку.

Стражники, стоявшие в отдалении, выхватили мечи.

А султан завопил:

– Неслыханная дерзость! Отрубить ему голову!

Стражники бросились на Аладдина. Еще мгновение – и юноша и его голова расстались бы друг с другом.

Но тут магрибинец, приподнявшись на локте, швырнул порошок из второго мешочка и воскликнул:

– О порошок, отшиби у них память на целых полчаса!

Всех мгновенно окутало облако черного дыма. А когда дым рассеялся, все совершенно забыли про Аладдина – такое свойство было у порошка: забыли на целых полчаса.

Султан сказал:

– Чего мы стоим?

И царевна сказала:

– А правда, чего мы стоим?

Евнухи подняли ее носилки с балдахином. Султан влез на коня. Шествие двинулось дальше.

Но жители Багдада продолжали лежать. И лежали бы, наверное, еще целых полчаса, если бы не тот крошечный старичок из кофейни. Как вы догадываетесь, у него нельзя было отшибить память, потому что памяти у него просто-напросто не было. Поправив тюрбан, съехавший набок, он сказал:

– Вставайте! Чего вы лежите?

И жители Багдада стали подниматься, отряхивая халаты и бороды.