Наталья Щерба - Сердце замка Форхедлин

– Дурной знак, сын пекаря, – тонкие губы старика растянулись в безобразной ухмылке.

Я потрясённо задрал голову, но потолок, изукрашенный ангелами и нимфами, ответил моему напряжённому взгляду молчанием. Множество люстр, сияя мрачными огоньками, продолжало висеть, раскачиваясь на тонких золотистых шнурах, и по моей спине пробежал холодок.

– Скоро рассвет, – продолжил, между тем, старый хозяин. – Вот тебе, сын пекаря, первое и единственное пожелание… Всего лишь найти сердце Форхедлина, моего замка, его самую странную и удивительную часть. Но лишь до того, как алый диск солнца выглянет из-за полосы гор. По пути наверх внимательно разглядывай все комнаты, залы и галереи, лестницы и переходы… Как только разгадаешь – тут же станешь новым хозяином замка. Если нет – навеки обратишься в мрамор, дабы украсить собой Мраморную Залу… Там, где уже стоят навечно десятки твоих предшественников, не сумевших постичь, осмыслить и принять.

– Но разве у замка есть сердце?! – вырвалось у меня. – Он же каменный, мёртвый!

Где-то хлопнули ставни, посыпалось стекло с цветных витражей, пригасли свечи на канделябрах.

– Эти часы укажут, сколько времени тебе осталось, Пауль Линдер, – спокойно молвил хозяин, и его слова тревожным эхом отозвались в моём сердце.

Руки старика, вдруг переставшие дрожать, протянули невесть откуда взявшиеся песочные часы. Очень красивые, сильно изогнутые стеклом, часы на бронзовых осях. Я шагнул к трону, принимая их, и нечаянно перевернул ёмкости: тонкой струйкой посыпался золотистый песок. Машинально закрепил часы на поясе, привесив за бронзовое кольцо крышки – так будет удобнее.

Откуда-то взялся ветер, подхватил меня за ноги: даже как следует не усев испугаться, я очутился в ночном саду, перед квадратным бассейном, посреди которого сверкал и плескался, украшенный статуями, фонтан.

Сразу же за бассейном возвышалась таинственная громада Форхедлина. Три центральных окна верхнего этажа сияли весёлым светом, а две главных лестницы, ведущие к главному входу и расходящиеся полукругом, приветливо озарялись яркими огнями фонарей.

Я подумал и выбрал левую дорожку. Медленно пошёл, огибая затейливый бортик бассейна, украшенного вазами ядовито-пурпурных цветов. Внезапно забил фонтан – выпустил мощную струю воды, озаряясь дивным зеленоватым светом. Скульптуры задвигались, ожили, и я с изумлением увидел, как закружились над бассейном в хороводе золотые ангелы.

Я побежал по лестнице вверх и ворвался в центральные двери, гостеприимно распахнувшиеся перед самым моим носом. Следом влетели золотые ангелы и, кружась возле хрустальных канделябров, хором огласили:

– Музыкальная комната, господин!

Ещё недавно я брёл этой залой, пугаясь тёмной глубины зеркал, а теперь вдруг увидел многоцветные гобелены на стенах, мягкие красно-золотые диваны и богато украшенный музыкальный инструмент – фортепиано, скрипки и виолончели. Зеркала же предстали во всём блеске – в изящных золочённых рамах.

Но больше всего меня поразила фарфоровая статуя гордого павлина, возвышающаяся меж двух мраморных каминов. Он застыл в горделивой позе, напыщенно распустив великолепный пышный хвост. Много раз я слышал о дивной птице со ста глазами, и видел на рисунках маляров, но узреть воочию, прямо перед собой!

И павлин ожил, махнул сине-зелёным веером хвоста и вдруг издал хриплый, пронзительный звук. Тут же зазвучала странная, чарующая мелодия. Ангелы полетели дальше и я, разинув рот, поплёлся вслед за ними.

Мы прошли множество прекрасных и удивительных комнат, и каждый раз золотые ангелы оглашали их названия: Приёмная Гостевая Зала, Павлиний Кабинет, Зелёная Спальня… Мраморная Зала, заставленная бесчисленным множеством молчаливых статуй: проходя мимо застывших фигур из розового мрамора, я с содроганием думал что, возможно, скоро стану одним из них – тех, кто не смог постичь сердце Форхедлина.

За большим столом, украшенным всего лишь одной высокой фарфоровой вазой, сидела девочка. На длинных тёмных волосах красовался венок из голубых и белых цветов. Её большие светлые глаза внимательно рассматривали меня.

– Столовая! – огласили ангелы и, звонко рассмеявшись, бросились врассыпную.

Смутившись, я застыл у дверей: и здесь многочисленные зеркала отразили мою робкую фигуру в сиянии пугающе больших хрустальных канделябров. Но здесь огни светили помягче, казались специально приглушенными: их блики матово отражались в резных люстрах из слоновой кости и на пузатых боках бронзовых подсвечников, расставленных повсюду. Столовая выглядела по-особенному таинственной. Возможно, потому что здесь появилась эта странная девочка… Шумные ангелы куда-то улетели: воцарилась тишина, и лишь слышалось ехидное шипение воска, сползавшего со свечей.