Андрей Зинчук - ОЧЕНЬ Петербургские сказки

Аглая долго и тяжело в ответ разглядывала Петровну, а потом сказала в сердцах:

– Уеду я отсюда к черту. Диктора своего поеду искать! – Она вновь вскинула на плечи свой нетяжелый рюкзачок и как можно беззаботней (у нее это не получилось) сказала: – Прощай, Петровна! Не буди Лизку. Пусть спит. – И уже хотела спуститься по ступенькам крыльца, как вдруг раздались пронзительные звуки побудки, и на крыльцо из дряблой ситцевой темноты барака вылетела заспанная Лизка с пионерским горном в руках.

Встрепенувшись с надеждой на этот звук, Аглая в сердцах плюнула:

– Тьфу!

– Просыпайтесь, бесполезные! На стадион пора! – радостно вскричала Лизка. – Небось, без меня тут зарядку делали, а? – Прищурившись, она бросила взгляд на горизонт. – Светило возвращается! Вчера так жалобно с нами прощалось – я думала, в этот раз точно навсегда! Ну? Который сегодня день? – И, поскольку все молчали, помрачнела: – Ясно. – Она поискала глазами что-то на крыльце. – Где мой галстук? Вот тут висел! На этом самом месте! – Строго она смотрела при этом почему-то на Петровну. – Вчера постирала и повесила сушиться!…

Петровна и Аглая тут же вернули Лизке галстук.

– Нарочно, что ли, смяли? – спросила Лизка, повертев галстук в руках.

Петровна кивнула на рюкзачок Аглаи:

– Аглайка вон, в город собралась, да мечтою за твой галстух зацепилась.

– Аглайка, я с тобой, – тут же пискнула Лизка и дернулась в сторону, но, встретившись с пустым взглядом Петровны, осеклась: – А ты разве не будешь вечером крутить нам кина своего, Аглайка? – исправилась она. Аглая тяжело смолчала.

– Бежишь, значит? – мрачно спросила ее Петровна.

– Почему бегу? – с вызовом ответила Аглая. – Просто уезжаю. Обыкновенно. На поезде. Как все! – После этого ее заявления в лагере вдруг стало еще скучнее.

– Все. Пошла в корпус. Досыпать, – сказала Петровна. – Прощай, Аглайка! – И она в самом деле ушла.

Лизка покрутила в руках галстук и… неожиданно повязала его Аглае на шею, как косынку:

– Вчера под трибунами нашла. Будешь ты теперь тут у нас самой красивой. А мы с Петровной так и продолжим ходить в ватниках! – Говоря это, Лизка достала откуда-то маленькое зеркальце и протянула его на плохо отмытой ладошке Аглае.

– Где нашла? – удивилась Аглая.

– Сама сотворила, пока вы спали. Всю ночь возилась!… – призналась Лизка.

Аглая долго, не отрываясь, разглядывала себя в зеркало.

– Спасибо, – наконец тихо проговорила она. – Да только теперь уже, наверное, все равно!… – Поколебавшись, она вдруг призналась в свою очередь: – Я ведь ночью тоже глаз не сомкнула. Да и у Петровны зачем-то свет горел… – И она с тоской посмотрела куда-то вдаль, за лагерь.

– Тогда, может быть, споем на прощанье, как прежде? – предложила Лизка с каким-то отчаянием.

– Все равно, – пожала плечами Аглая. – Делать-то больше что?…

И вдвоем они вновь запели старую пионерскую песню (других песен они, видимо, не знали, а может, и больше того – не хотели знать). Поначалу тихо, а потом все громче и громче. Причем, несмотря на то, что Лизка старалась изо всех сил, ответа им по-прежнему не было. Не было слышно почему-то даже эха – говорят, такое иногда случается перед дождем. Аглая больше не хотела скрывать своей досады:

– Даже эха нет!

– Может, еще одну? – робко предложила Лизка.

Безо всякой надежды на успех они спели еще одну старую походную пионерскую песню. На шум из барака неожиданно появилась… Петровна, при виде которой встрепенувшаяся было на шум Аглая даже отшатнулась.

– Снова разбудили, неладные! – буркнула Петровна, забыв при этом зевнуть. Но совершенно неожиданно вдруг принялась подпевать Аглае и Лизке. При этом было заметно, что она также старалась изо всех сил. Втроем они пели так громко и пронзительно, как обычно поют на Руси: будто хотели искричать в песне всю невысказанность души. А закончив, прислушались: ответа им не было. (Надо честно признаться: не было надежды даже на то, что на поднятый шум придут узнать о случившемся и из недалекого поселка – всем уже давно было наплевать друг на друга!) Аглая вновь собралась уходить. На этот раз, похоже, навсегда.

– Покажь стрелу, Аглая, – вдруг попросила Лизка тихо.

Аглая поколебалась и достала из рюкзачка стрелу от лука (вполне оперенную, достаточно, надо сказать, волшебную). Протянула ее Лизке.

– Легкая какая!… – сказала Лизка. – Просто невесомая! Да?… спросила она почему-то у Петровны. Петровна тут же сделала каменное лицо и потребовала: