Computers: Шрек-2

— Фиона!

— Шрек!

Крестная Фея метнулась к королю, и закричала ему прямо в лицо:

— Гарольд! Разве ты не должен был дать эликсир своей дочери?!

Король отшатнулся и смущенно опустил глаза:

— Ну… Думаю, я просто перепутал чашки с чаем…

И тут принц, успевший подняться с пола, бросился к Коню, выхватил у Кота, не ожидавшего нападения, волшебную палочку, и с криком «Мамочка!» швырнул ее Фее.

— Мамочка?! — воскликнула Фиона.

Но палочка уже была в руках Феи. Дикая злоба исказила ее лицо.

— Я же говорила: гоблины не живут долго и счастливо! — прошипела она, замахиваясь палочкой на Шрека и Фиону, прильнувших друг к другу. — Ха!!! — и она яростно взмахнула рукой.

Палочка испустила ослепительную молнию, устремившуюся к влюбленным. Шрек с силой оттолкнул Фиону, которая отлетела на несколько шагов и упала на пол. Сам уклониться от молнии он уже не успевал…

И тут, совершенно неожиданно, стоявший рядом король ринулся вперед. Огромным прыжком он оторвался от пола, оказавшись между Шреком и Крестной.

— Гарольд! — вскричала королева, простирая к нему руки, но было поздно. Молния настигла короля и ударила его в грудь. На короле были прекрасные позолоченные доспехи, но разве могли они защитить от магии?! Однако под доспехами было нечто большее — его доброе и любящее сердце. И молния, до отказа напоенная злобой и ненавистью, отразилась обратно! Она повернула и ударила саму Крестную Фею. Этот обратный удар был ужасен. Фею отшвырнуло на несколько десятков футов, завертело в воздухе и опрокинуло. С трудом заняв нормальное положение, она болезненно охнула, схватившись за грудь, ее лицо перекосилось от злобы, она замахнулась палочкой, намереваясь послать новый смертоносный заряд, и… исчезла, лопнула, рассыпалась на сотни пузырьков вроде тех, которые когда-то прилетели к Фионе, рыдавшей на балконе дворца… Только палочка и очки, модные очки без оправы, с небьющимися стеклами, долетели до земли, а пузырьки исчезали один за другим, лопаясь и тая в воздухе, и на пол, как слезы, падали лишь капельки воды, в которые они превращались.

Палочка упала, подскочила, перекатилась и замерла. Ослепительно сиявшая на ее конце звезда стала меркнуть, тускнеть, и миг спустя угасла совсем. Все стояли, ошеломленные случившимся, не в силах двинуться с места. А на полу лежали пустые королевские доспехи, и Гарольда не было в них — он тоже исчез, словно растаял в воздухе…

Шрек и Фиона, которые были ближе всех к исчезнувшему королю, сделали несколько шагов, подойдя к лежащим на полу доспехам. Фиона упала на колени, и, уронив на нагрудник кирасы голову, обнимая пустой доспех, прошептала:

— Папа!

Шрек поднял Фиону с пола, утешая ее. Лилиан тоже опустилась на колени рядом с доспехами… и тут все услышали исходящий оттуда какой-то странный звук…

— Он… — пробормотал Пиноккио.

— Да… — сказал один из Поросят.

А Джинджи, стоявший ближе всех, с трудом сдерживая рыдания, произнес:

— Он… квакнулся!

И действительно, из доспехов снова раздалось, теперь уже вполне явственно, громкое «Ква!». Там что-то зашевелилось, и наружу выглянула большущая зеленая лягушка с маленькой золотой короной на голове.

— Гарольд?! — спросила, не веря своим глазам, Лилиан.

— Папа?! — произнесла Фиона.

Лягушка выбралась наружу, и уселась на нагрудник доспеха.

— Я надеялся, что вы не увидите меня таким… — удрученно пробормотала она голосом Гарольда, понурив голову.

— Жаба! — презрительно сказал Шреку глядевший во все глаза на эту сцену Конь. — А еще тебя доставал!

— Осел! — укоризненно отозвался Шрек.

— Нет-нет, он прав! Простите, вы оба! — Гарольд виновато взглянул на Фиону и Шрека. — Я только хотел, чтобы Фиона была счастлива, но теперь я вижу, что она уже обрела свое счастье… — Лягушка привстала на задние лапки, приложив переднюю к груди. — Шрек, Фиона! Вы примите извинения старой жабы… и мое благословение?

Фиона и Шрек переглянулись.

— Гарольд! — произнесла королева, глядя на короля с каким-то странным выражением.

— Прости меня, Лилиан! Я всегда старался быть мужчиной, достойным тебя.

С этими словами Гарольд хотел спрыгнуть на пол, но Лилиан поймала его на руки, и поднесла к своему лицу, как будто собираясь поцеловать.

— Сегодня, несмотря на все твои бородавки, — заявила она, — ты вел себя, как настоящий мужчина!