Эдуард Успенский - Следствие ведут колобки

Колбочкина задумалась. Колобок продолжал:

– Сам я отправлюсь на целую ночь. В музей.

– Зачем? – удивился Булочкин.

– Следите за моей мыслью. Преступник украл саблю командира Крылатенко. Она была очень острая. Острая сабля – очень опасная штука. Ею можно порезаться. Значит, он придёт за ножнами. Вот тут-то я его и возьму.

Булочкин решил возразить шефу:

– Колобок, Колобок, а может, сабля тупая.

Колобок только усмехнулся:

– Булочкин, вы когда-нибудь рубили капусту?

– Рубил.

– Скажите, можно ли рубить капусту тупой саблей?

– Нельзя. Ничего не выйдет.

– А вот музейный командир Крылатенко не капусту рубил. А народ. Головы врагам. Так что сабля у него должна быть в сто раз острее.

Тут проснулась Колбочкина:

– Колобок, Колобок, а как я узнаю преступника Дебиленко, по которому плачет милиция?

– Сообщаю его приметы. Правое ухо больше левого. На груди татуировка «Как мало прожито, как много сделато!»

– Ой, какой восхитительный лозунг-призыв, – сказала Чемоданова. – Как у пионеров.

Колобок строго взглянул на неё и продолжил:

– И от него сильно пахнет псиной.

– Я никогда не нюхала псину, – сказала Колбочкина. – Но я обязательно понюхаю. Эх, была бы у нас служебно-розыскная собака, насколько бы легче нам было.

– Ой, – закричала чемодановая гражданка. – У моего мальчика есть замечательная служебно-розыскная собака. Я всё время хотела её прогнать. Теперь я вам её подарю.

– Немедленно дарите, – потребовала Колбочкина.

– Не могу. Она пропала вместе с мальчиком. Групповой убёг, как говорит ваш продолговатенький Батончиков.

Булочкин обиделся:

– Наш продолговатенький Батончиков никогда так не говорит. Он говорит – групповой побег.

– Всё! – прекратил их разногласия Колобок. – Кончаем разговоры. Все на свои рабочие места.

А в это время на берегу Краснопресненского пруда сидел и тихонько плакал один маленький мальчик Саша. Это его разыскивала спортивная бабушка – гражданка Чемоданова.

Не было никакого «группового убёга». Просто пропала собака мальчика Бобик. Он пошёл её искать и потерялся в парке.

На центральной площади парка было ещё достаточно светло. По крайней мере, ещё не горела ни одна лампочка. Вокруг гуляли изрядно отдохнувшие отдыхающие. Им было хорошо. А грустной Колбочкиной было плохо. Она воспитывала сама себя.

– Уже два полных часа я ловлю преступника, а результатов нет.

И вдруг на глаза ей попался мороженщик. Он вовсю рекламировал свой товар при помощи самодеятельных выкриков-призывов:

Колбочкина резко остановила этот поток поэзии:

– Дорогой господин с тележкой, скажите, пожалуйста, где вы приобрели такую красивую шапку?

Господин с тележкой остановился и стал отвечать. Он почему-то всё время говорил лозунгами или типичными заголовками газет:

– Шапки шьют люди. Не шапка красит человека, а человек красит шапку.

– Вот и я о том же, – сказала Колбочкина. – Кто красил эту шапку? Назовите фамилию.

– Никто её не красил, – ответил растерянный продавец. – Это типичный бобёр. Или соболь.

– Сами вы типичный бобёр или соболь, – не очень вежливо сказала Колбочкина. – Это типичная собака, крашенная под бобра. Вас просто обманули.

– Караул! – закричал продавец. – Мафия проникла в народ! Людей обманывают снова! Милиция хлопает ушами!

– Сами вы хлопаете ушами, – сказала Колбочкина. – Лучше скажите, как выглядел человек, который продал вам шапку. Где вы видели его в последний раз? Что у него написано на груди?

– Что у него написано на груди, я не знаю, я его не читал, – ответил мороженщик. – У нас было шапочное знакомство. На лице у него написано, что он жулик. Он всё время здесь трётся около помоек.

– Зачем же вы покупали у него шапку?

– А затем, что зима на носу. А затем, что он продаёт дёшево! – сердито ответил мороженщик.

Он повернулся и умчался вдаль со своей мороженой тележкой.

«Всё ясно, – подумала про себя Колбочкина. – Это кривоватый тип Дебиленко. Он промышляет в нашем парке. Надо будет бросить кого-нибудь из сотрудников на помойки».

Наконец-то наступила ночь. Парк окутала тишина. Кроме далёкого визга трамвайных тормозов и близких гудков автомобилей, ничего не было слышно.

Колобок приближался к музею боевой славы парка. Было темновато. Фонарей не было. Луна светила на полставки.