Почки на её шляпе распустились все разом и расцвели.
— Но в давние-давние времена меня ещё не было в Фантазии.
— О, на самом деле мы ждали тебя гораздо дольше, — ответила женщина. — Ещё моя бабушка и бабушка моей бабушки ждали тебя.
Бастиан вспомнил слова Граограмана о том, что и новые истории могут повествовать о давних-давних временах. Давно Граограман говорил ему это — в самом начале его путешествия. Теперь ему казалось, что и в самом деле прошло сто лет.
— Впрочем, я ведь тебе ещё не сказала, как меня зовут. Я — мама Айола.
Бастиан ел фрукты, и каждый следующий был вкуснее предыдущего. Наконец в вазе остался последний плод.
— Хочешь ещё? — спросила мама Айола и, когда Бастиан кивнул, нарвала новых плодов со своего платья и со шляпы.
— Разве плоды растут на твоей шляпе? — ошеломлённо спросил Бастиан.
— Почему же на шляпе? — Мама Айола не понимала, о чём речь. Потом поняла и рассмеялась: — Ах, ты думал, что это на мне шляпа? Нет, малыш, это всё растёт из меня. Как волосы. Видишь, я рада, что ты пришёл, и сразу расцвела. А когда я печалюсь, на мне всё увядает.
— А разве можно есть то, что из кого-то растёт? — сомневался Бастиан.
— Почему же нет? Маленькие дети пьют молоко своей матери.
— Да, но только пока маленькие.
— Ну, тогда и ты стань снова маленьким, мой хороший.
Бастиан ел, а мама Айола радовалась и расцветала. Потом она заметила:
— Мне кажется, он хочет, чтобы мы перешли в другую комнату. Кажется, он там что-то приготовил.
— Кто? — Бастиан оглянулся.
— Дом Перемен.
И действительно, происходило нечто удивительное. Комната незаметно преобразилась. Потолок снизился, стены с трёх сторон стали теснить стол, и только с четвёртой стороны ещё оставалось место, — там возникла дверь, и она открылась.
— Идём! — мама Айола поднялась, и стало видно, какая она большая. — У него свои причуды. Если он что-то придумал, сопротивляться бессмысленно. Но он добрый, плохого не сделает.
Бастиан пошёл за ней, прихватив вазу с фруктами. Комната показалась Бастиану странным образом знакомой, только все предметы в ней, вся мебель, были огромные, Бастиан вряд ли вскарабкался бы на стул.
— Смотри-ка, всегда что-нибудь придумает. На сей раз он сделал комнату, какой она видится маленькому ребенку.
— А что, этого зала не было прежде? — спросил Бастиан.
— Конечно, ведь Дом Перемен живой. Он на свой лад участвует в нашей беседе. Я думаю, он хочет таким образом что-то сказать.
Они сели, Бастиан никак не мог взобраться на стул, пришлось маме Айоле подсадить его. Носом он едва доставал до края стола. Очень кстати, что ваза с фруктами была у него на коленях.
— Часто тебе приходится так переезжать? — спросил он.
— Нет, не очень. Раза три-четыре в день. Иногда он шутит и всё переворачивает вверх тормашками: пол вместо потолка. Но поругаешь его, пожуришь — и он снова становится благоразумным. Мы с ним весело живём.
— А это не опасно? Если, например, спишь, а комната сожмётся?
— Ну что ты, малыш, он добр к тебе. Он рад, что ты пришёл.
— А если кого невзлюбит?
— Не знаю. Сюда ещё никто не приходил, кроме тебя.
— Значит, я первый гость? — Бастиан огляделся. — Странно, что такая большая комната помещается внутри такого маленького домика, ведь снаружи он выглядит совсем маленьким.
— Правильно, этот дом изнутри больше, чем снаружи.
Между тем смеркалось, Бастиан откинулся на стуле, чувствуя сонливое блаженство.
— Почему ты так долго ждала меня, мама Айола?
— Я всегда мечтала о ребёнке, маленьком ребёнке, которого можно баловать, который нуждается в моей ласке и заботе — как ты, мой хороший.
Её голос звучал убаюкивающе, Бастиан зевнул.
— Но ты сказала, что и твоя мать, и твоя бабушка тоже ждали меня.
— Да, и они мечтали о ребёнке. Но только у меня ты наконец появился.
У Бастиана слипались глаза, но он всё-таки спросил:
— Как же так, ведь у твоей матери была ты, когда была маленькая. А у твоей бабушки была твоя мать. Значит, у них были дети!
— Нет, малыш, у нас всё по-другому. Мы не умираем и не рождаемся. Мы всё время одна и та же мама Айола. Когда моя мать постарела, она засохла, листья её опали, как с дерева осенью. А потом однажды снова появились листья, цветы и плоды — и это была уже я. Так же моя мать появилась у моей бабушки. Мы, Айолы, получаем потомство, только увянув. Поэтому я так рада тебе.
Всё это Бастиан слушал уже в полусне. Он почувствовал, как она встала, склонилась над ним, поцеловала в лоб, взяла на руки и ласково отнесла в постель, потом раздела и спела песенку:
Читать дальше