(Е. Фукс. Анекдоты князя италийского графа Суворова-Рымникского. СПб., 1900, стр. 130—131).
Сюжет сказки о мудром ответе положен в основу стихотворения М. Исаковского «Царь, поп и мельник»:
Царь на трон уселся плотно
С грозным скипетром в руках:
— Сколько ж, пастырь беззаботный,
Сколько звезд на небесах?
И, отбросив страх и робость,
Мельник начал:
— Счет мой прост:
Звезд на небе — тьма да пропасть,
Бездна, вир и девять звезд...
Царь смирился, сдался мигом
И ответил тот же час:
— Я уже сверял по книгам,
Вышло столько ж, в самый раз.
Он помедлил деловито,
Глянул на пол, на стену...
— А теперь, отец Никита,
Объяви мою цену!
И ответил мельник честный,
Что расценка на царей
Всем и каждому известна:
Двадцать девять целкашей...
(М. Исаковский, Соч., т. 1, Гослитиздат, М., 1951, стр. 159 и след).
Другим примером использования сатирической сказки данного типа может служить одно из стихотворений А. Суркова. Это стихотворение, написанное поэтом в годы Отечественной войны, рассказывает о героическом поведении советского человека на допросе в штабе врага. Автор использовал в нем образы сказки о мудром ответе:
«Парабеллум» приставили мне к виску,
— Говори, подлец, не крути:
Сколько русских в лесу? — Как в море песку!
— Сколько пушек? — Поди, сочти.
(Ал. Сурков. Разведчик Пашков. Избранные стихи, Изд. «Советский писатель», 1947, стр. 96).
Барин-кузнец(Садовников, № 39). Принадлежит к наиболее острым в социальном отношении сказкам. Барин здесь — воплощение неумелости, неспособности к полезному труду, за который он берется лишь из зависти. Комическое изображение того, как барин трудится, напоминает народные песни о дворянах или торговых людях Фоме и Ереме, которые также безуспешно пробуют заниматься разными работами (см. примечание к сказке о Фоме и Ереме). Социальная острота сатиры усилена концовкой, описывающей расправу с барином-кузнецом, во время которой лакей помогает мужику, делая вид, что в точности выполняет приказ барина. Создание комического эффекта таким приемом нередко у сказочников-сатириков.
Сказка «Барин-кузнец» легла в основу одного из сатирических стихотворений Демьяна Бедного «Горе-кузнец», где в форме сказки рассказывается, как кузнецы забастовали и барину пришлось работать самому:
Вот барин стал ковать,
Да через час-то хвать —
Беда: «Эх-ма! Досадно!
Железа сорт плохой...
Сгорело больше половины...
К чему голубчик шины?
Слышь? Удружу тебе сохой!».
«Что ж! Ладно!».
Вновь кипит работа.
А пользы нет: «Ведь вот грехи!
Видать не выйдет и сохи!
А сошничек тебе иметь-то неохота?
Ужо спаяю сошничок!».
«Что ж! Ладно!».
Стук да гряк. Железо убывало,
А «кузнецу» и горя мало;
«Скую, — кричит, — кочедычок!».
«Что ж! Ладно!».
Барина заказчик не торопит.
А барин глядь, уж вопит:
«Готово! Просто шик!».
А вышел — пшик!.
(Демьян Бедный, Собр. соч., т. 1, Гослитиздат, стр. 262).
Сказка о Фоме и Ереме(Смирнов, № 299). Бытующая в многочисленных песенных и полупрозаических вариантах сказка о двух братьях Фоме и Ереме, не способных ни к какому труду и потому терпящих неудачи при всех своих попытках пахать, сеять, жать, молотить, строить, торговать, охотиться, рыбу ловить и т. д., примыкает к сатирам на представителей господствующего класса, не приученных к полезной работе. Именно потому, что эти персонажи воспринимались в народной среде как образы людей, чьи «белые руки чужие труды любят», историческая песня о Щелкане Дудентьевиче, в ее поздних вариантах, называет Фому и Ерему в числе тех, кого «Возвяг Таврульевич» «пожаловал селами, поместьями, городами с пригородками».
В еще более остро преувеличенном виде неспособность представителей господствующих классов к труду изображена в народной песне:
У нас было в селе Поливанове,
Боярин-от дурак в решете пиво варил,
Пойти было молоденьке, поучить дурака!
Возьми, дурак, котел, — больше пива наваришь!
А дворецкий дурак в сарафан пиво сливал.
Возьми, дурак, бочку, — больше пива насливаешь!
А поп-от дурак косарем сено косил.
Возьми, дурак, косу — больше сена накосишь!
(А. И. Соболевский. Великорусские народные песни, т. VII. СПб., 1902, стр. 25).
В XVII веке народная песня-сказка о Фоме и Ереме была обработана в книжную повестушку, уточнившую социальное лицо героев: в повести они называются то дворянскими детьми, то торговыми людьми (подробнее см.: В. П. Адрианова-Перетц. Русская демократическая сатира XVII века. Серия «Литературные памятники», Изд. АН СССР, М.—Л., 1954, стр. 241—245). Песенные варианты (Шейн, Соболевский и др.) свидетельствуют иногда о связи не только с текстом устной сказки, но и с повестью XVII века.
Читать дальше