Мэри Нортон - Добывайки на реке

Свободная часть веревки, чуть не задев их островок, протянулась по воде.

— Хорошо бы нам ее подцепить, — сказала Хомили, но не успела она закончить, как течение отнесло веревку прочь. Сам клубок, видно, зацепился за колючки куманики, росшей у подножия ольхи.

Кривой Глаз куда-то исчез. Наконец они снова его увидели — в конце бечевника, почти у самого моста.

— Не представляю, что он задумал, сказала Хомили, в то время как Кривой Глаз, по-прежнему босой, бежал по мосту. — Зачем ему надо было бросать туда веревку? Что он станет делать — ходить по канату, или что?

— Не совсем, — сказал Под, — скорее, наоборот, под канатом. Он ладит что-то вроде моста над головой, — двигаешься вперед, перебирая руками. Сам так один раз перелезал с кресла на столик.

— Ну, для этого нужны обе руки, — воскликнула Хомили. — Я хочу сказать, ему трудно будет схватить нас по пути. Разве что ногой.

— И ему вовсе ни к чему переправляться на другую сторону, — устало объяснил ей Под. — Ему только надо за что-то держаться, за такое, что длиннее, чем ветка лещины, и достаточно прочно. Чтобы было легче сюда подойти и безопасней нагнуться… ведь он был очень близко от нас в прошлый раз. Помнишь?

— Да… — тревожно сказала Хомили, глядя, как Кривой Глаз с трудом пробирается по левому берегу к ясеню. — На этом поле одна стерня, — злорадно добавила она, помолчав.

Веревка взлетела в воздух, окропив их брызгами, когда Кривой Глаз подтащил ее и привязал к дереву. Она дрожала у них над головой, роняя редкие капли, — туго натянутая, прямая и на вид очень крепкая.

— Выдержит двоих таких, как он, — сказал Под.

— О господи, — прошептала Хомили.

Они не сводили взгляда с ясеня: конец веревки свисал вдоль ствола до земли, все еще слегка покачиваясь.

— Знает, как завязать узел… — заметила Хомили.

— Да, — кивнул Под с еще более мрачным видом. — В два счета его не развяжешь.

Обратно Кривой Глаз шел нога за ногу. Остановился на мосту и посмотрел на реку, словно хотел полюбоваться своей работой. Он не спешил, он был уверен в себе.

— Ему видно нас оттуда? — спросила Хомили, прищуриваясь.

— Сомневаюсь, — сказал Под. — Нет, если мы не шевельнемся. Разве заметит твою юбку…

— Впрочем, это уже не важно, — сказала Хомили.

— Да, теперь не важно, — согласился. Под. — Пошли, — добавил он в то время, как Кривой Глаз спустился с моста и двинулся в их сторону по бечевнику за кустами. — Я думаю, нам Лучше перейти на ту сторону острова и сесть верхом — порознь — на хороший, крепкий прутик — такой, чтобы можно было на нем удержаться. Не важно, получится у него что-нибудь или нет, мы, все трое, должны не терять головы и положиться на счастливый случай. Ничего другого нам не остается.

Каждый из них выбрал себе прутик — крепкий, легкий, чтобы он держался на плаву, с отростками, за которые можно было уцепиться. Под помог Хомили взобраться; она так отчаянно дрожала, что с трудом удерживала равновесие.

— О Под, — простонала она, — я сама не своя, сидя тут одна-одинешенька. Лучше бы мы сели все вместе.

— Мы будем рядом, — успокаивал ее Под. — А Кривой Глаз, может, и не сумеет близко к нам подобраться. Ты, главное, ухватись покрепче и, чтобы ни случилось, не разжимай рук. Даже если попадешь в воду.

Арриэтта сидела на своем прутике, как на велосипеде: там были две выемки для ног и сучки, чтобы взяться руками. Как ни удивительно, она совсем не волновалась. Она чувствовала, что ее прут если и оторвется от острова, она все равно не утонет — будет держаться руками и бить ногами, как веслами.

— Ты же видела, — объяснила она матери, — как плавают водяные жуки…

Но Хомили куда больше, чем Под или Арриэтта, похожая на водяного жука, была безутешна.

Под уселся на узловатую ветку бузины.

— И двигайся к тому берегу, — сказал он, кивая головой на ясень, — если вообще сможешь куда-нибудь двигаться. Видишь конец веревки, который там болтается? Можно будет за него ухватиться. Или за куманику, там, где ветки спускаются в воду… Зависит от того, где ты окажешься…

Они были так высоко, что Хомили могла со своего насеста позади прутьев и веток следить за Кривым Глазом.

— Двинулся, — зловеще сказала она.

Ее глухой, ничего не выражающий голос звучал спокойно, но это было спокойствие отчаяния.

На этот раз Кривой Глаз обеими руками взялся за веревку и более смело спустился с берега вниз. Два осторожных шага, — и он уже стоял по бедра в воде; тут он приостановился.

— Еще один шаг, и все, — сказал Под.