Дина Сабитова - Цирк в шкатулке

Казимира сжала зубы, кулаки и с трудом кивнула. Да, она постарается пересидеть грозу тут. Потому что идти по улице — и речи быть не может, она не сделает ни шагу.

— Я быстро, — пробормотал директор и ринулся прочь из беседки.

Поскольку глаза Казимиры были закрыты, она не видела, что произошло. Услышала только вскрик и звук падения чего-то тяжелого.

Тут уж пришлось приоткрыть один глаз и глянуть.

Господин директор с перекошенным от боли лицом медленно поднимался с гравийной дорожки. Подгнившая ступенька старой беседки, скользкая от дождя, подломилась под ним, и он рухнул на землю, а когда встал, обнаружил, что вывихнул щиколотку. Кряхтя, господин директор заковылял назад в беседку, едва ступая на поврежденную ногу. Упав на скамью рядом с Казимирой, он сокрушенно всплеснул руками:

— Ну как неудачно! Боже мой, а мне надо на почту! Что же делать? Все пропало. То есть, конечно, не все, но многое!

Казимира сказала дрожащим голосом:

— Я могу вправить вам вывих, но ведь у вас еще и растяжение. Вы все равно не сумеете побежать на почту. — Она присела перед ним, ощупывая его щиколотку. — Сильно болит?

— А как вы думаете? — еле сдерживая раздражение, спросил директор. — Ай! Главное, что мне так надо было успеть на почту именно сегодня. Это было так важно…

Казимира поднялась с колен. На лице ее сквозь страх медленно проступала решимость.

— Господин директор. Я пойду и получу ваше письмо. Напишите на листочке записку начальнику почты. Если почта закрывается через час, то я как раз еще успею.

— Казимира! — ахнул директор. — Как же вы пойдете? Ведь на улице гроза!

Но в ответ Казимира отчаянно замахала на него руками. Не надо, не надо ничего говорить. А то ее решимость сломается под напором привычного страха. Лучше она, не задумываясь и не глядя по сторонам, ринется прямиком вдоль улицы и будет бежать, бежать, пока не уткнется в двери почтамта. А назад… ну уж как-нибудь…

Прошли томительные пятнадцать минут, потом полчаса. Господин директор вглядывался в просвет между кустов черемухи — был виден поворот аллеи, за которым скрылась мадемуазель Казимира.

Гроза стихала. Ее грохот становился все глуше, и директор от нечего делать стал считать, сколько секунд проходит от вспышки до раската грома. Но все время сбивался — мысли его были далеко. Гремящие тучи уползали за город, и вот-вот должно было показаться солнце. Кажется, на какой-то краткий миг господин директор даже задремал.

Он открыл глаза потому, что ему показалось — откуда-то раздается знакомая мелодия. Впрочем, он не совсем был уверен, что проснулся. Звон тонких колокольчиков переливался в воздухе, гроза стихла, и сквозь цветные переплеты на пол беседки зелеными, голубыми и лиловыми квадратами светило солнце.

Прямо перед ним в дверях беседки в облаке мягкого вечернего света стояла нимфа из его сна. Ее кудрявые локоны, усыпанные тысячами блестящих капель дождя, растрепались, ее кружевная накидка намокла и потемнела от влаги. Она грациозно склоняла голову к плечу, ее глаза сияли радостью, на щеках играл нежный румянец. Она протягивала к нему руки, а тысячи колокольчиков все вызванивали нежную мелодию, от которой кружилась голова.

Нимфа звонко чихнула и сказала счастливым голосом:

— Вот ваша посылка, господин директор! Я успела до закрытия.

Директор, не отрывая потрясенного взгляда от ее лица, рассеянно взял протянутый пухлый пакет, обмотанный бечевкой и облепленный сургучными печатями.

Мадемуазель Казимира забеспокоилась:

— Вам плохо? У вас болит нога? Не двигайтесь, я сбегаю за доктором!

— Не надо доктора, — махнул рукой директор. — Я… что я хотел сказать?… Вот, забыл… Откуда эта музыка? Я слышал ее где-то… Вспомнил! Это играют колокольчики из Эвиной шкатулки. Разве она поблизости?

— Нет, это шарманщик ходит по скверу и крутит ручку шарманки. И совсем не похоже на колокольчики — такой тягучий звук. Но мелодия и правда похожа. Как ваша нога?

— Если не наступать, не болит. Спасибо за посылку, мадемуазель Казимира. Я встревожен — успеем ли мы в магазин? Кажется, вы шли купить себе новый фонарик?

— Я уже купила его на обратном пути. И купила вам в аптеке тросточку. Хотя, кажется, фонарик мне больше не нужен.

— Да, гроза закончилась, — рассеянно кивнул директор, прижимая к себе посылку. — О господи, да вы промокли насквозь! Скорее домой!

И опираясь на плечо Казимиры и тросточку, зажав под мышкой пакет, господин директор отправился домой.