Сказки народов мира

Судья выслушал все это, облегченно вздохнул и, опустив голову, пошел домой. Случайно в этот день как раз вернулся из путешествия тот купец, который несколько месяцев назад оставил судье на хранение кошелек с тысячью ашрафи. Купец пришел к судье и потребовал свой кошелек обратно. Судья вынул кошелек из сундука и отдал купцу.

Купец пришел домой, вскрыл кошелек и увидел: вместо золотых ашрафи там одни свинцовые кружочки. Тяжко вздохнул и опять пошел к судье. Говорит ему:

— Я оставил тебе на хранение золото, а ты мне вернул свинец!

Судья и бровью не повел, говорит ему:

— Я твоего кошелька не трогал, как ты мне его дал, так я и положил в сундук. А когда ты пришел, я его тебе отдал.

Купец понял, что судья забрал себе золото и далее с ним разговаривать бесполезно. Огорченный, вышел он из дома судьи, пошел прямо во дворец падишаха. Рассказал купец шаху всю историю с судьей. Шах сказал:

— Успокойся, ты получишь свою тысячу ашрафи, но с тем условием, что больше к судье не пойдешь и никому обо всем этом рассказывать не будешь.

Купец поцеловал падишаху руку и ушел. Падишах сейчас же разрезал кинжалом свой кафтан, позвал раба и сказал:

— Я разрезал свой кафтан. Сейчас же приведи мне самого искусного штопальщика, чтобы он мне его заштопал.

Раб пошел и привел того самого штопальщика, который штопал для судьи кошелек. Штопальщик пришел и заштопал кафтан падишаха так, что никто не смог бы разобрать, где было разрезано. Тогда падишах взял кошелек купца, показал штопальщику и спросил:

— Этот кошелек тоже ты штопал?

Штопальщик вывернул кошелек на левую сторону, рассмотрел и говорит:

_ Да я. Вчера судья позвал меня к себе и попросил заштопать этот кошелек, который был разрезан.

Тогда шах послал двух своих телохранителей к судье и велел ему передать, чтобы он тотчас явился во дворец для вручения приказа о назначении его на пост везира. Судья обрадовался, надел свои лучшие одежды и отправился вместе с телохранителями во дворец. Когда они пришли к шаху и судья увидел штопальщика и кошелек, он побледнел, и сердце у него упало. Он понял, что покров с его тайны снят, штопальщик успел все рассказать падишаху и отпираться ему нельзя. Тут судья тяжко вздохнул и упал к ногам падишаха с мольбой:

— О средоточие вселенной! Прости меня, прости мне мою вину! Я совершил непоправимую ошибку!

Шах сказал ему:

— Эх, судья! Я хотел тебя испытать, посмотреть, достоин ты поста везира или нет. Слава богу, представился этот случай, и сам ты теперь знаешь, что ты недостоин не только поста везира, но и поста судьи. Ведь для судьи первое условие — это правдивость и верность. С сегодняшнего дня ты больше не судья, ступай и проведи остаток жизни в молитвах, кайся перед всевышним в твоем проступке.

Потом шах отдал приказ взять из казны тысячу ашрафи, вложить в кошелек и послать купцу.

А судья пришел домой повесив голову и к вечеру умер от горя.

Жили-были свекровь да невестка. Как-то свекровь говорит невестке:

— Пойди, примеси из погреба муку! Надо замесить тесто и испечь хлеб.

Вошла невестка в погреб, задела ногой за горшок и разбила его. А коза, что стояла у двери погреба, как раз заблеяла Невестка упала перед ней на колени и стала со слезами умолять:

— Ради Аллаха, не говори свекрови, что я разбила горшок!

Видит свекровь, что невестка долго не идет, пошла сама за ней. А у той уж от слез глаза распухли.

— О чем ты плачешь? — спрашивает свекровь.

— Да вот, я разбила горшок, а коза все поняла. Я попросила ее никому не говорить об этом, но она мне ничего не ответила, наверное, хочет рассказать об этом мужу.

Свекрови стало ее жалко, и она стала тоже просить козу никому не говорить о горшке.

А меж тем, пока они занимались козой, в дом забрался вор, утащил все добро, но у самых ворот столкнулся с хозяином. Тот отколотил вора, отобрал свои вещи и принес их домой.

Вышел он во двор — во дворе пусто, а из-за деревьев доносятся рыдания. Подошел он ближе и видит: у матери и у жены глаза заплаканные, а сами они даже охрипли от плача. Испугался он и спрашивает:

— Что случилось? Почему вы плачете?

— Если я скажу тебе, ты не прогонишь жену? — спросила мать.

— Нет.

— Так твоя жена разбила горшок. Сначала об этом узнала коза — упрашивали мы ее, упрашивали не говорить тебе, но не помогло.

— Ладно, сами-то вы сказали, — перебил он их. — Ухожу я от вас, не хочу жить с такими дурами!