Игорь Малышев - Дом

— Так как же вас всё-таки звать-то? — спросил мальчик у исчезающего под кроватью гостя.

— Фомой зови, — послышалось оттуда. — Домовые мы. У-у-у! — повыл он, чтобы до ребёнка лучше дошёл смысл сказанного. — Домовые.

После этих слов наступила полная тишина. Ваня оглянулся по сторонам, потёр слипающиеся глаза и, поёживаясь от весёлого утреннего холодка, вошедшего через окно, полез под одеяло, которое ещё хранило его тепло.

Лягушка в кровати или почему нельзя трогать гадюк. — Урт хочет что-то показать. — Ночная прогулка. — Как прогнать страх. — Зябликово болото? — Чудо в болотце. — «Я была солнцем!» — Ванина печаль.

Ваня проснулся оттого, что по нему кто-то прыгал. Какое-то маленькое, но увесистое тельце мелкими прыжками скакало по его ногам поверх тонкого одеяла. Ваня открыл глаза, с опаской и любопытством оглядел свою постель. Ничего не увидел. Осторожно пошарил рукой и наткнулся на что-то холодное, скользкое и вертлявое.

— Лягушка! — чуть не вскрикнул он. Ваня не боялся лягушек, просто находка была слишком неожиданной. — Откуда она здесь? — прошептал он, поднося нежданную гостью к лицу. Пощекотал ей мягкое брюшко, зелёная в ответ пошевелила короткими передними лапками и тихо квакнула.

— Это я её кинул, — в открытом окне меж ярких звёзд появилась круглая лысая голова. — Я — Урт.

И водяной помахал в знак приветствия рукой.

— Привет, Урт. Хорошо, что ты гадюку не кинул, — Ваня слез с кровати и подошёл к окну.

— Гадюк сейчас трогать нельзя. Они сейчас змеят носят — нельзя тревожить, — простодушно объяснил тот.

— Очень хорошо. Я так рад. А скоро он кончается, сезон этот?

— Да, недели две осталось.

— Урт, никогда не кидай мне в постель гадюк, да и других змей тоже не кидай, хорошо? — попросил Ваня.

Водяной пожал плечами.

— Не буду, раз просишь.

— Да ты заходи, что под окном жмёшься?

— Нет — нет, — замахал Урт. — Я в людские жилища не ходок. Я потому и лягушку-то кинул, чтоб она тебя разбудила. Сам не пошёл.

Ваня снова погладил холодное лягушачье брюшко.

— У меня дело к вам, — сказал водяной. — К тебе и к Фоме.

— Фома тоже спит, наверняка. Да и что ещё за дело среди ночи? — зевнул Ваня.

— Пойдёмте со мной. Я вам что-то такое покажу, чего вы в жизни не видели.

Ваня мысленно представил себе ночную прогулку и спросил:

— Может, завтра?

— Нет, сегодня, — ответил водяной. — Завтра поздно будет.

Ваня отдал лягушку Урту, подошёл к стене рядом с кроватью и осторожно постучал. Подождал и постучал снова. В ответ раздалось неясное бормотание. Ваня стукнул сильнее.

— Фома, вставай, Урт пришёл.

— Урт пришёл, Урт уйдёт. Мне что с того… — послышалось из стены невнятное бурчание.

— Он показать что-то хочет.

— Мне пятьсот лет, что я не видел? Завтра, всё завтра.

— Завтра нельзя, — тревожно зашептал с улицы водяной, — Поздно будет. Сейчас надо.

Вскоре из-под кровати вылез сонный и растрёпанный домовик. В бороде его запутались соломинки, крошки табака и перья.

— И напасти на вас никакой нет. Всё шляетесь и шляетесь ночами. Куда, зачем, сами не знаете… — ворчал он на ходу.

— Пойдём, — Ваня, кое-как одевшись, схватил его за руку и потащил к окну, откуда тянуло прохладой и свежестью.

— И куда несёт?.. — бормотал Фома, спрыгивая с подоконника в сад.

Урт пошёл впереди, поминутно оглядываясь по сторонам, и поводя плечами, будто от холода. На самом деле ему было просто не по себе. Водяные не очень-то любят далеко отходить от воды. На суше они чувствуют себя скованно и неуютно.

Сначала друзья шли через поля, наводнённые темнотой, по сырой, озябшей траве, притихшей под усыпанным созвездиями небом. Изгибы равнин походили в темноте на головы и плечи уснувших в незапамятные времена великанов, которые могут проснуться в любую минуту, и потому ночные пешеходы должны ступать очень осторожно, чтобы не разбудить исполинов. Ване стало страшно.

— Фома, — позвал он, — я боюсь.

Лохматый Фома, похожий в темноте на большой и растрёпанный веник, ответил, ехидствуя:

— А что ж увязался-то, раз страшно? И то правда, за кем пошёл — за Уртом. Это надо совсем ума лишиться: среди ночи, за водяным невесть куда потащиться. Да он тебя сейчас в болото заведёт и бросит пиявкам да жукам-водянцам на съеденье. А ты, чисто глупой, веришь кому ни попадя…

— Фома, взмолился Ваня, — ты-то хоть не пугай, и так оторопь берёт.

— Пужли-и-ивый, — протянул домовик. — Раз пужливый, на небо смотри. Враз весь страх пройдёт.