Галина Александрова: Как Кузька домовят помирил

Ох и испугался домовенок! По кухне заметался, забегал. Хотел было за поварешку большую спрятаться — а весь не умещается. Нога или рука остаются на полу. Под половицу — не залезет. Под столом его видно, под стулом еще лучше разглядеть можно.

Забежал тогда домовенок за дверь и очутился в комнате. Спят там, видимо, хозяева. Забился Кузька под кровать, а сквозь открытую дверь на кухню смотрит — что-то будет? Кто пришел?

Только домовенок скрылся, как дверь на кухню с громким стуком отворилась, и вошло страшное чудище.

Посмотрел Кузька, и в глазах у него потемнело. Большущее, зеленое. Длинный хвост за ним волочится, как за настоящей змеей. На двух лапах стоит, в тапки домашние обутый, двумя лапами к котлу тянется. На спине крылья кожистые сложены, только перьев не хватает, а то совсем бы как птичьи. На чудище этом ужасном, громадном, жилеточка надета нарядная, атласная. С золотою каймою, бирюзовыми каменьями отделанная. Поясок шелковый, золотом расшитый-вышитый. Загляденье просто.

А голова-то у чудища не одна! Целых три у него головы! Вспомнил Кузька, что в сказках, которые дед Папила и Скалдыр ему рассказывали, такое чудище Змеем Го-рынычем величали. Только вот не чаял, не гадал маленький домовенок, что когда-нибудь и ему придется такое страшилище увидеть, в его логове оказаться. Даже дышать Кузька боится, лежит под кроватью и трясется.

А Змей Горыныч на кухню вошел, в котле ложкой помешал, правая голова, в желтой шляпе, попробовала. Левая голова в красной шляпе тут же возмутилась:

— Ты чего ешь, а нам не даешь? Опять поперек всех торопишься?

Тут первая голова в желтой шляпе вдруг завертелась, закрутилась. Ноздрями воздух втягивает, глазами по сторонам поглядывает, что-то выискивает:

— Чую я, чую человечий дух. Кто к нам незван-неждан явился? Кто потревожить решился?

Третья голова в красной шляпе тоже воздух втягивает, переговаривается с первой:

— Ох есть, есть тут дух! Только вот не человеческий, а другой какой-то.

— Почему это другой? — рассердилась первая голова. — Я говорю человеческий, значит, человеческий. Сейчас мы его найдем и съедим!

И так уж голова страшно челюстями клацнула, зубами щелкнула, что Кузька под кроватью чуть под пол не провалился. Жаль только, что проваливаться дальше было некуда — итак под землей, в норе находился.

А головы все принюхивались. Даже средняя голова, которая до этого все время спала, прикрыв глаза, проснулась и принюхалась. А затем, широко зевнув, сказала:

— Да почудилось вам все. Над деревнями налетались, человечьим духом надышались, вот и напридумывали. Нет у нас никого здесь и быть не может. Давайте-ка лучше поскорее поедим, да спать завалимся.

Первая и вторая голова нюхать прекратили, друг на друга поворчали, а затем есть кинулись. Двумя лапами половник ухватил Змей Горыныч. Правой лапой варево в рот у правой головы отправляет, левой лапой в рот у левой головы. Затем сразу двумя лапами один половник в рот своей средней голове запихивает. А третья голова все время старается себе что-нибудь перехватить, отнять у средней головы. А та все также сонно помалкивает, не возмущается.

А первая и третья голова переругиваются.

Кузька же под кроватью сидит ни жив ни мертв. Смотрит, с каким аппетитом Змей Горыныч ужинает. Представляет себе, как найдет сейчас его какая-нибудь голова, увидит и решит закусить маленьким пухленьким домовенком.

Кузька хоть и боялся, а все-таки подметил, что одна голова, которая посерединке, сонная все время. Ничего ей не надо, только бы поспать, а вот левая, третья голова поесть любит. Ну а первой, правой головы домовенок боялся больше всего. Ох и сердитая она была!

Тут Змей Горыныч котел свой опустошил, а из коридора целый мешок притащил. Третья голова тут же так громко слюнки глотать стала, зубами в предвкушении щелкать принялась. Кузька даже глаза закрыл. «Вот оно что! — думает. — Там, наверное, полным-полно маленьких упитанных домовят. А этот страшный-страшный Змей Горыныч сейчас как примется, словно плюшки, домовяток беспомощных трескать».

Кузька уши зажал, глаза закрыл — мученья домовят видеть не хочет. Но не слышно было ни страшных криков, ни плача. Лишь чмоканье и чавканье раздается. А запах! Кажется домовенку, что пахнет сладкими ватрушками, медовыми пряниками и вкусными плюшками.

Кузька один глазок открыл, потом другой. Смотрит — а Змей Горыныч из мешка достал коврижки, коржики, пироги сладкие, медово-ягодные плюшки-ватрушки, пышки, крендельки сахарные, лепешки, оладушки. Все свежее, мягкое, пышное. Полный мешок сладостей да лакомств! А коврижки еще сверху медом свежим поливает, плюшки вареньем намазывает и уплетает.