Эдуард Лабулэ - Сказки

Пётр Седая Борода совершенно не походил на своего соседа Гудбрандта. Он был непреклонен, властолюбив, зол и обладал терпением собаки, у которой отнимают кость, или кошки, которую давят. Он был поистине несносным человеком, если бы Бог, по своей благости, не дал ему жены, вполне его достойной. Она была своевольна, упряма, сварлива, всегда готовая молчать, когда не говорил ничего её муж, и кричать, как только он открывал рот. Для Седбй Бороды обладание таким сокровищем было великим счастьем. Не будь у него такой жены, откуда узнал бы он, что терпение есть достоинство, не свойственное дуракам, и что кротость есть первейшая из добродетелей.

Однажды он возвратился домой после тяжёлой пятнадцатичасовой работы ещё шее обыкновенного, спросил супу, который ещё не был готов, и принялся проклинать женщин и их лень.

— Бог ты мой! Ты, Пётр, отлично говоришь, а вот не хочешь ли испытывать неё на деле? Переменимся: завтра я буду работать за тебя, а ты оставайся дома и хозяйничай. Вот и увидим, кому из нас труднее и кто лучше исполнит своё дело.

— Ну так и по рукам! — вскричал Пётр. — Надобно же наконец, чтобы ты на опыте узнала, что выносит бедный муж, Это научит тебя уважать другого, а ты очень нуждаешься в таком уроке.

На другое утро, как только стало рассветать, жена вышла из дому с граблями на плече и серпом у пояса. Она была рада видеть восход солнца и весело распевала во всё горло, как жаворонок.

Пётр был несколько озадачен, оставшись в доме один, но не хотел в этом сознаться даже себе и тотчас же принялся бить масло, точно никогда прежде чем-нибудь другим и не занимался.

Когда человек берётся за новое ремесло, то утомляется довольно быстро. В горле у Петра пересохло, пот лил с него градом. Он отправился в погреб, чтобы достать из бочки пива. Он уже выдернул втулку и только что хотел подставить под кран кружку, как услыхал над своей головой хрюканье: это, боров пришёл в кухню и хозяйничал там по-своему.

— Пропало моё масло! — вскричал Пётр.

Он быстро поднялся по лестнице, работая при этом и руками, и ногами. Какое зрелище представилось глазам его! Маслобойня опрокинута, сливки рэьлитп по полу, и в их потоках барахтаетея боров.

Тут вышел бы из терпения и не такой человек, как Пётр. Он бросился на виновного борова, который с хрюканьем cпасался бегством. К несчастью, хозяин настиг вора и так ловко ударил его втулкой в самое темя, что боров тут же упал мёртвый.

Выдернув своё окровавленное оружие из головы убитого борова, Пётр вспомнил, что не заткнул бочку и что пиво течёт из неё на землю. Он побежал в погреб. К счастью, пиво не текло уже. Правда, зато в бочке не осталось его ни капли.

Надо было снова приниматься за битьё масла или отказаться от удовольствия ожидать обеда. Пётр отправился в молочную и нашёл там столько сливок, что ещё можно было поправить беду. И вот он снова и с ещё большим усердием бьёт масло. Вдруг он вспомнил, хотя уже несколько поздно, что корова до сих пор стоит в хлеву и что сегодня она ещё не кормлена и не поена, хотя солнце стоит уже высоко на небе, Он тотчас же хотел бежать в стойло, но опыт сделал его благоразумнее.

— Ведь здесь ползает по полу мой сынишка, — подумал он, — и если я оставлю маслобойню, то он снова оборотит её.

Он привязал маслобойню себе на спину и отправился качать воду, чтобы напоить корову.

Колодезь был глубок, и ведро опускалось очень, туго, Пётр вышел из терпения и нагнулся, чтобы сильнее потянуть верёвку вниз. Сливки полились из маслобойни, и прежде чем попасть в колодезь, окатили голову бедного хозяина.