Дмитрий Емец: Ловушка для Кощея

Дедушка Мороз усмехнулся в белую бороду:

— Что ж, тебе решать! Мгновение-то выпустил ты. А ну-ка, метель, ледяная карусель, разбросай-ка наших неприятелей по чащобам, болотам да закоулкам! — велел он.

Метель свернулась в спираль, на миг сделавшись похожей на детскую юлу, а в следующий миг Кощея, Бабу Ягу, Кикимору и всю нечисть завертело и унесло прочь. И без них Москва стала вдруг совсем новой, свежей, словно только что освобожденной от упаковочной бумаги.

Та же метель отыскала в подвале нескольких дрожащих мышей, закрутила их, завертела, сдула с них все чары — и вскоре на снегу уже стояли артисты, заколдованные когда-то Кощеем. Некоторое время они пытались попискивать и бегать на четвереньках, то и дело вскакивая на задние лапки, но потом увидели, что вновь стали людьми, и завопили от восторга.

Метель разнесла их по домам и занялась нечистой силой. Всего за несколько минут Бабу Ягу забросило до самой избушки на курьих ножках. Здесь метель в последний раз закружила ее и со всеми предосторожностями протолкнула в трубу. Измазавшись в саже, Баба Яга свалилась прямо на свою печь, покрутилась немного и, ворча на весь свет, улеглась спать.

— Посплю лет сто, а там видно будет, кто верх возьмет! Давай, избушка, убаюкай меня! — проскрипела старуха, и избушка стала покачиваться с пятки на носок, укачивая ее. И пяти минут не прошло, как заснула Баба Яга, а ее печь по волшебству сама собой топилась, самовар кипел, а бублики и слоеные пирожки, сами собой выпекаясь, прыгали старухе в рот.

Кикимору метель зашвырнула в ее болото среди камышей и квакающих лягушек.

— Эй ты, пылесосина! Телевизорчик мой не забудь! И мусорный бак! — крикнула она, выныривая из трясины.

Метель, обиженная тем, что ее назвали пылесосиной, раздраженно швырнула в болото телевизор и мусорный бак.

— Эй, поосторожнее! Техника все-таки! — испугалась Кикимора, ловя на лету телевизор.

Не теряя времени, она забралась в мусорный бак, засунула в телевизор запасные батарейки и стала смотреть сериалы, с аппетитом уплетая рыбьи хвосты и зазевавшихся лягушек.

Кощея же метель забросила в его лесной замок. Там он и сидит до сих пор, пересчитывает свои сокровища, жалуется на мозоли и здоровье и вынашивает планы, которым никогда не суждено сбыться: ни теперь, ни через тысячу лет.

И в конце концов, не для того ли на земле существует зло, чтобы добру было с чем сражаться, крепнуть в борьбе, не обрастать брюшком — и при этом оставаться все тем же непобедимым добром?

— Льдышки-мартышки, по твоей милости я проворонил наступление нового тысячелетия! Подумать только, прошляпить такое событие! Что я теперь скажу моей мамочке — снежной бабе, когда она спросит меня, как я встретил Новый год? — возмущенно воскликнул Сугроб, когда Ваня составил вместе все три его кома и завязал на них волшебный шарф.

Однако настроение Сугроба мгновенно изменилось, стоило ему увидеть Дедушку Мороза.

— Дедушка! — закричал он. — Как я рад! Сколько лет, сколько зим!

— Всего лишь с прошлой зимы! — пробасил Дед Мороз, и они со снеговиком крепко обнялись.

Ваня не сводил с них восхищенного взгляда. Ему и верилось и не верилось, что он стоит рядом с совершенно настоящим Дедом Морозом, который опирается на посох и возле которого лежит большущий волшебный мешок, полный подарков. Мальчик шагнул к Дедушке Морозу и как бы случайно дотронулся до него: ему захотелось еще раз убедиться, что тот действительно существует.

— Пора наряжать царицу ель! Обычно мы ее заранее наряжаем, да в этот раз, видишь, все как-то спуталось. Поедешь с нами? — спросил Дед Мороз у Вани.

От счастья у Вани все слова сбились в одну кучу, и он лишь закивал. Да и разве мог он не хотеть?

— Донесешь до саней мой мешок? Только, чур, осторожно: там подарки для детей всего мира, да и не только для детей, — попросил Дедушка Мороз.

Ваня взвалил мешок себе на спину и потащил его к саням. Мешок оказался не таким уж и тяжелым, а мысль, что он несет мешок с подарками для всего мира, наполняла его гордостью. Из прорехи в мешке сыпались игрушки, но Ваня знал, что они все равно не закончатся.

Снегурочка стояла рядом с тройкой. Она оглаживала лошадей по мордам и успокаивала их. Белоснежные кобылы Вьюга, Метель и Пурга нервно переступали — им, как и пританцовывающему рядом Бурану, не терпелось помчаться в доброй скачке. Заметив Ваню, Снегурочка радостно, как старому знакомому, помахала ему.