Ася Кравченко - Сказки старого дома

— Да нет, вы совсем не старая, — вдруг выпалила Ташка.

— Да и французская революция была совсем недавно, — задумчиво сказал Ёжа.

— Живёшь себе, а потом вдруг раз — и обнаружишь, что старая. Что дети, которые выросли у тебя на глазах, уже не такие маленькие. — Нина Петровна помолчала. — Вы уже придумали, как будете жить?

— Нет, — призналась Ташка. — Я только точно знаю, что буду знаменитой.

— Это я буду знаменитым.

— Я первая решила, что буду знаменитой.

— Хорошо, — прогудела Нина Петровна. — Буду читать газеты. Посмотрим, кто будет первым. Так вот. Дело. Знаешь, Серёжа, я тут вспомнила, что последний раз каталась на велосипеде тридцать лет назад. И подумала, что, весьма вероятно, он мне не понадобится и в следующие тридцать лет. Так что бери его пока себе.

— Насовсем?

— Почему насовсем? Потом вернёшь. Так, а это тебе, Наталья, для колечек, — продолжала Нина Петровна, протягивая Ташке шкатулочку. — У девочки обязательно должна быть шкатулочка для колечек. Тогда и колечки появятся. Ну-ну. Так, что-то я ещё хотела. А, вот, — Нина Петровна протянула Ташке чучело совы. — Передай, пожалуйста, Бобу. Мне показалось, сова произвела на него сильное впечатление. Ну а теперь идите, мне надо собираться.

Ёжа взял велосипед, а Ташка — шкатулочку и сову, и они двинулись к выходу.

— А ты говорил, ведьма, — шепнула Ташка на лестнице.

— Это ты говорила. Классный велосипед!

На следующий день к дому подкатил грузовик.

Грузчики долго, переругиваясь, перетаскивали в кузов шкафы, сундуки, комоды и коробки. Последним погрузили рояль.

Нина Петровна долго и неловко залезала в кабину.

Наконец грузовик тронулся. Старуха высунулась в окно, посмотрела на дом. Махнула рукой. Ташка и Ёжа замахали в ответ. И тут рояль в кузове сам заиграл «Марсельезу».

— Нина Петровна! — Ёжа вдруг бросился вслед за грузовиком.

Но машина уже набрала ход и скоро скрылась в конце переулка. Того самого, название которого никто не помнил, и называли просто «Там, за углом».

— Я забыл, — Ёжа никак не мог отдышаться. — Я забыл спросить, как мне её найти. Куда мне вернуть велосипед через тридцать лет… Вот дурак.

По двору ветер гонял смерчи белоснежных перьев. Боб драл белую сову.

С каждым днём горящих окон оставалось всё меньше.

Однажды утром уехал Михалыч. Вернее, ушёл. Его вещи поместились в сумку на колёсах. Он тащил её за собой, на спине болтался аккордеон.

Уехал Ёжа с мамой Юлей.

Дом стоял пустой, тёмный и гулкий. Старая калитка плакала и раскачивалась на ветру.

— Мы остались последними! — однажды объявила мама.

— Я отсюда никуда не поеду! — упрямо твердила Ташка.

— Не выдумывай! В новом доме у тебя будет огромная комната.

— Я не могу оставить домового.

— О господи, — мама, стараясь быть терпеливой, говорила: — Ну, возьми его с собой. Детка, скоро здесь поселятся привидения и бомжи. Мы не можем больше ждать.

А Ташка всё уговаривала Соседа переехать в новый дом.

— Я специально смотрела, там прекрасные антресоли, и я позабочусь, чтобы они были пустыми.

— Я правда не могу уйти, как бы ни хотел, — в который раз объяснял домовой. — Я — душа этого дома. Я с ним состарился и с ним умру.

— Нет, ты не умрёшь, — твердила Ташка.

— Конечно, я не умру. Это просто так говорят. Я всегда буду с тобой. Где бы ты ни была.

— Ты станешь душой нового дома.

— Ах, Наталья Львовна, душа моя, ты вырастешь и выйдешь замуж, ты уйдёшь из дома, так всегда бывает.

— Я не выйду замуж!

— Замуж обязательно надо выходить, моя принцесса… Всё должно идти своим чередом, моя хорошая. Не спорь.

— Ты думаешь только о себе! — крикнула Ташка. — Ты несносный, выживший из ума старикашка! Ну и оставайся здесь! Мы уезжаем!

— Вот так-то лучше! — усмехнулся домовой. — Как это ты сказала — «несносный старикашка»? Ха-ха-ха.

— Ха-ха-ха, — гулко полетело по коридору, влетело в гостиную и пронзительно звякнуло там.

— Дзынь!

— Что это? — испугалась Ташка.

— Целую, моя принцесса, будь умницей!

— Машина ждёт, — услышала Ташка из коридора.

— Мы забыли портрет! — вдруг вспомнила Ташка и бросилась в гостиную.

Разбитый портрет прабабки Марии лежал у стены.

— Ташка, скорее, уже всё погрузили.

Ташка разгребала осколки.

— Не порежься, ради бога.

Наконец Ташка вытащила портрет.

— Надо будет подобрать новую раму, — задумчиво сказала мама, а потом взяла Ташку за руку, и они медленно пошли вниз по лестнице.