Дэвид Бенедиктус: Новые истории про Винни-Пуха

— Видишь ли, Пух… — Розовый нос Пятачка покраснел.

— Я сочинил об этом ворчалку. Хочешь послушать, Пятачок?

Пятачок хотел сказать, что ворчалка — это прекрасно, а ворчалки, шумелки и кричалки Пуха ^ просто лучшие ворчалки, шумелки и кричалки на свете, но сначала нужно было выполнить поручение и поведать о Слухе. Потом Пятачок подумал, что хорошо бы назвать Слух Великой Вестью, а самому стать Великим Вестником. Но он вспомнил кричалку, которую Пух сочинил о нем, Пятачке. В той кричалке было целых семь строф — это была самая длинная кричалка из всех кричалок, и все эти семь строф были о Пятачке. В общем, поросенок сказал:

— Ох, да, Пух, с удовольствием.

Винни-Пух немного разволновался, потому что ворчалка была очень хорошая, очень-очень хорошая, но пока она никому не прочитана — это не Настоящая Ворчалка. А еще Пух очень надеялся, что, когда ворчалка станет Настоящей, горшков с медом прибавится, а мед — это здорово, меду в доме Винни-Пуха всегда рады.

Вот какую ворчалку Пух проворчал Пятачку в тот самый день, который казался совсем обыкновенным, но, как выяснилось, был очень даже особенным:

— И я считаю, что их одиннадцать, — добавил Пух. — Отличное число для горшков с медом, особенно в четверг. Хотя двенадцать было бы еще лучше.

— Пух, — быстро произнес Пятачок, чтобы Пух не успел продолжить ворчалку. Она наверняка замечательная, но отнимет много времени. — Я хочу задать тебе один Очень Важный Вопрос.

— И я сразу отвечу: ДА! — воскликнул Пух. — Сейчас самое время немножко подкрепиться!

— Пух! — перебил Пятачок, его нос от волнения и расстройства даже слегка побагровел. — Дело не в том, что пора немножко подкрепиться. И даже не в том, что пора хорошенько подкрепиться. Я хотел спросить о Кристофере Робине.

Пух, который только что опустил лапу в десятый горшок меда, замер:

— И что же ты хотел спросить о Кристофере Робине?

— Пронесся Слух, Винни. Как ты думаешь, Кристофер Робин и правда возвращается?

Похожий на старую одинокую скамью, серый ослик Иа-Иа стоял на опушке Зачарованного Леса и смотрел на заросли чертополоха. Иа-Иа целый день укрывал их от дождя и теперь размышлял: пойдет ли дождь снова и останется ли в чертополохе после дождя хоть сколько-нибудь сока? Но тут его грустные мысли прервали Пух и Пятачок.

— Здравствуй, маленький Пятачок, — сказал Иа-Иа. — Здравствуй, Пух. Зачем пожаловали?

— Мы решили навестить тебя, Иа-Иа, — ответил Пух.

— Сегодня отличный денек, правда, Пух? Ты когда-нибудь видел такой прекрасный, лучше-не-придумаешь день? Такой подходящий день для раздумий?

Пятачок слушал ослика и гадал, почему каждый разговор с Иа-Иа идет совсем не так, как надо?

— Почему ты загрустил, Пятачок? Неужели и ты чувствуешь груз времени? Да, Пух, я был бы очень тебе благодарен, если бы ты перестал топтаться по чертополоху.

— А где же мне тогда топтаться? — удивился Пух. — Тут кругом чертополох.

— Иа-Иа! — пропищал Пятачок. — Пронесся Сл… Сл… Слу-у…

— Ты чем-то подавился, маленький Пятачок? Надеюсь, не чертополохом?

— Кристофер Робин! — выдохнул Пух. — Он возвращается!

Иа-Иа долго молчал, только его хвост лениво мотался из стороны в сторону, словно отгонял надоедливую муху.

— Это хорошо, — проскрипел Иа-Иа. Потом снова помолчал. — Хорошо. Кристофер Робин… Ну да… Раньше… — Потом удивленно похлопал глазами. — Кристофер Робин возвращается. Это прекрасно.

Наконец Слух подтвердился. Сова полетела к дому Кролика, а Кролик поговорил со всеми своими Родственниками и Знакомыми, и даже с Сашкой-Букашкой — самым крошечным Родственником и Знакомым, который думал, что однажды видел ногу Кристофера Робина, но не мог сказать точно. Ведь ему часто казалось, будто он что-то видел, а на самом деле этого «что-то» вообще не было. А потом Кролик спросил у Тигры, что он думает насчет возвращения Кристофера Робина, но Тигра прыгал по ковру в доме Кенги, стараясь не наступать на желтые полоски, которые ему совсем не нравились, и на вопрос не обратил никакого внимания. Зато Кенга сказала Кролику, что этот Слух похож на правду, а когда Кенга говорит, что похож, значит, он действительно похож. А если Пух и Пятачок думают, что это правда, и Сова полагает, что это не может быть неправдой, и Кенга говорит, что это похоже на правду, то это и в самом деле должно быть правдой. Ведь правда? Итак, был созван Большой Совет, чтобы составить Новую Лизорюцию. Лизорюцию для Кристофера Робина по поводу его возвращения к друзьям. Ру так разволновался, что свалился в ручей: первый раз случайно, а потом два раза нарочно. А Кенга сказала, что если он свалится еще раз, то ему не разрешат присутствовать на Большом Совете и на Торжественной Встрече Кристофера Робина и отправят домой спать.