Андрей Усачев - Чудеса в Дедморозовке

— Вот так он и французам задал, — сказал Пряжкин. — Отморозил им все руки и ноги!

К приезду милиции браконьеры уже были связаны. Один всё время дул на руки, другой сучил отмороженными ногами, пытаясь растереть их, а у третьего, Толика, уши распухли, как блины, и на лбу красовалась здоровенная шишка. Камуфляжные штаны у всех троих были порваны собаками.

— Красавцы, — засмеялись милиционеры. Они погрузили задержанных в фургон и уехали.

А через минуту на взмыленной тройке прискакала Снегурочка. Увидев снеговиков, учительница рассердилась:

— Как вы здесь оказались? Я же сказала, чтобы вы сидели в деревне!

— Ничего, — сказал дедушка, обнимая внучку. — Они молодцы. Выручили деда.

— Хороших помощников вырастили, — согласился Петрович. — Может, и нам в следующем году таких завести, как думаешь, Петровна?

Лесник с женой предложили попить чайку и отпраздновать освобождение. Но Дед Мороз отказался:

— Домой пора! А то снеговички, наверное, волнуются… Ты, внучка, поезжай. А мы своим ходом. Кто у нас командир?

Снеговики давно уже стояли на лыжах. Только командир Пряжкин копался в снегу у крыльца: он не мог найти свою пуговицу со звездой.

Узнав, в чём дело, Дед Мороз направил свой посох на землю. Снег мгновенно растаял. А под ним оказалась латунная пуговица и подснежник.

— Тепловая пушка! Вот это оружие! — шептались снеговики.

— Ерунда, — сказал Дед Мороз. — Есть оружие помощнее, чем все тепловые пушки и морозильные посохи.

— И что это за оружие? — заинтересовался Пряжкин.

— Дружба. Мы бы ни за что не победили, если бы не помогали друг другу. Вы — мне, я — Петровичу, а Петрович — своим лосям, кабанам и зайцам!

В тот день деревня долго не ложилась спать. Снеговики в красках расписывали снеговичкам свои подвиги.

Воробью Чирикину дали целый батон. Из конюшни долго слышалось его хвастливое чириканье:

— Я теперь воздушный разведчик-чик-чирик…

А по деревне строевым шагом ходил Пряжкин и распевал солдатскую песню:

Весна на север приходит поздно, где-то в конце апреля. А в Дедморозовке всегда было на два-три градуса холоднее, чем в округе. Но приближение весны всё-таки чувствовалось. Хотя кругом лежал снег, солнышко пригревало всё сильнее. Снеговики сделались сонными и рассеянными и на уроках слушали невнимательно. Снеговички то и дело капризничали.

— Прямо не знаю, что с ними делать, — сказала деду Снегурочка. — Сегодня я сделала замечание Брошкиной, так она расплакалась и выбежала из класса…

— Весна, — заметил Дед Мороз.

— Дедушка, я уже давно думаю, что будет с нашими учениками, когда… — Внучка замолчала и внимательно на него посмотрела.

— Я тоже думаю, — сказал Дед Мороз. — Это вопрос серьёзный, тут важно всё взвесить и найти правильный ответ.

Вопрос о том, что будет, когда придёт лето, конечно, тревожил снеговиков. И если они не задавали его учительнице, то только потому, что боялись показаться смешными или — хуже того — трусливыми.

— Слушай, Чайников, — спросил как-то Морковкин. — А ты не боишься, что весной мы, как сосульки…

— Растаем? — Чайников задумался. — С одной стороны, по законам природы, обязательно должны.

— А с другой?

— А с другой, технический прогресс. Сейчас всякие холодильники есть, морозильные камеры…

— И мы полгода будем сидеть в этой морозильной камере?

— Совсем не обязательно. Может быть, дедушка изобретёт для нас какие-нибудь жаропрочные костюмы, как у сталеваров, или солнцезащитный крем.

— Волшебный крем? Это было бы здорово. Намажешься им — и можно на каникулы отправиться в Африку!

Морковкин поделился своими сомнениями с Варежкиным. Но тот как-то легкомысленно отмахнулся:

— Наш дед — волшебник, он что-нибудь придумает. Меня другое волнует, летом сосулек не будет…

— Балбес ты! — хотел сказать Морковкин, но промолчал.

Был замечательный выходной день. Воробьи весело чирикали, принимая солнечные ванны. Но у Морковкина на душе было муторно. Снеговичок брёл по лесу и думал: «Вот растаю я и никогда больше не увижу ни этих берёзок, ни ёлочек…»

— Привет! — послышался знакомый голос. И из кустов появился заяц Федька. — У тебя, случайно, ничего с собой нет?

Под «ничего» Федька подразумевал свёклу или капустный лист, которые Морковкин иногда таскал для него из погреба.