Брайан Джейкс - Меч Мартина

Несколько лап протянулись к Эбрику и помогли ему подняться. Береговой Пес, покачивая головой, осмотрел рану.

— Великие Сезоны, и как он еще жив! Никогда такой страшной раны не видел.

Стагг схватил за лапу мать:

— Мама, что, этот большой-большой барсук умрет?

— Мы постараемся, чтобы он не умер, Стагг, — ответила Марину, жена Эбрика, и кивнула Сорк, бабушке Берегового Пса. — Осторожно, ребята! Перекладываем его на носилки, укрываем хорошенько, закрепляем… — обратилась она к выдрам Берегового Пса. — И постарайтесь не трясти, пока несете.

Все знали, что Марину и Сорк — лучшие целительницы побережья. Поэтому они пришли сюда с командой Берегового Пса.

Стагг, довольный, что хорошо выполнил поручение отца, суетился между выдрами и распоряжался:

— Слушайтесь мою маму, осторожно несите большую полосатую собаку, не роняйте.

Марину нахмурилась и хотела урезонить сына, но Эбрик прошептал:

— Оставь его, пусть покомандует. Он у нас сегодня молодец, заслужил.

Когда барсука подняли, у Берегового Пса вырвался невольный возглас:

— Гром и молния, вот это да!

Наполовину покрытые песком и опавшими хвойными иглами, под барсуком лежали громадный лук и колчан с длинными стрелами. Падая, раненый барсук сломал лук, и одна половина воткнулась ему в бедро. Марину и Сорк извлекли осколки дерева и наскоро перевязали рану. Раненый чуть слышно простонал.

— Ой, он живой, живой! — радостно подпрыгнул Стагг.

Сорк перекинула колчан через плечо Стагга. Колчан уперся в землю, а оперение стрел торчало над головой неугомонного выдреныша.

— Живой пока, слава Сезонам милосердным, — проворчала Сорк. — А ты тащи эту штуковину и не путайся под ногами, попрыгун.

Барсука уложили на носилки, сделанные из шестов и парусины, подложив под него сухой травы и мягкого мха и укрыв одеялами. Выдры в сопровождении Марину и Сорк отправились в обратный путь, а Стагг остался с отцом и Береговым Псом, чтобы похоронить мертвого барсука. Могилу выкопали неглубокую, но сверху завалили валунами. В изножье Эбрик воткнул между камнями половинки сломанного лука, еще объединенные тетивой. Все трое постояли молча, глядя на последнее прибежище старого барсука.

— Бедняга, мы даже не знаем его имени, — вздохнул Эбрик. — Барсук в его возрасте должен доживать жизнь в покое, греясь на солнышке. Может, это отец молодого?

Стагг прижался мордой к отцу и заплакал. Он не мог представить себе, что кто-то может потерять отца.

— Кто мог так убить… чьего-нибудь отца? — всхлипывая, спросил он.

Береговой Пес оторвал взгляд от могилы:

— Из всех, кого я знаю, так убить мог только Рага Бол.

— Рага Бол? — В голосе Эбрика слышался страх. — Значит… Как его сюда занесло?

— Когда вы со Стаггом ушли, к нам наведался серый тюлень Рурф. Перед самым его носом наскочила на рифы и разбилась пиратская посудина корабельных крыс. Подальше к северу. Рага Бол и с полсотни его паразитов спаслись, выползли на берег. Остались они, стало быть, без корабля. Я уж за вас беспокоиться начал. Собирался отправить народ на поиски, а тут твой пострел принесся.

— Хороший улов, — похвалил Береговой Пес, подхватив одну из веревок корзины Эбрика. — Давай помогу тебе, приятель.

И они отправились вслед за командой выдр. Стагг спотыкался и путался в лямке колчана.

— Не нравится мне эта весна, — проворчал Эбрик.

— Холодно, штормит. Хоть бы летом распогодилось… Тогда об этой нечисти, Раге Боле и его мерзавцах, не надо будет думать. Нам еще, пожалуй, повезло…

Малыш Стагг все боролся с колчаном, не желавшим отрываться от земли.

— Нам больше повезло, чем бедным полосатым собакам, — выпалил он, в очередной раз споткнувшись о колчан.

По лицу Берегового Пса скользнула мимолетная улыбка.

— Быстро растет твой парень, друг.

Холодный, рваный, мокрый рассвет застал промокшую, голодную и понурую команду Раги Бола в двух лигах от берега моря. Сгрудившись вокруг нещадно дымящего костра, морские крысы тупо пялились в мутный, вспухший от дождя поток, несущийся по дну лощины, и равнодушно слушали вопли и проклятия капитана.

Узкомордый, с хитрыми глазами Риндж, не переставая грызть грязный коготь, окинул взглядом присутствующих:

— Бол безрукий? Да ни в жизнь! Приляпает ему Вирга лапу, она и не такое нашаманит.

Сухой, жилистый самец Феррон цыкнул зубом и сплюнул в поток:

— Приляпает, как же… У тебя мозги набекрень. Я — то видел, лапа на ниточке болталась, как килька на удочке… И на кой нам сдались эти псы полосатые, надо было топать да топать своей дорогой…