Эмили Бёрн - Мышиная фея. Невероятный побег

Дети ужасно испугались, увидев солдат, выставивших ружья из окон кукольного дома, и паровоз, лежащий на крыше. Люси подумала, что это сделал Артур, а Артур — что это сделала Люси. И они даже немножко поссорились. Потом Артур сказал, что это не мог быть он — его же целый день не было дома. А Люси напомнила, что и её не было тоже.

Так кто же всё это натворил? Уж точно не Мускаточка: феи такими делами не занимаются. И не папа — папы не устраивают крушения детским паровозикам.

— Наверное, здесь есть ещё какая-нибудь фея, кроме Мускаточки, — предположил Артур. — Плохая фея, которая устраивает беспорядок. Что-то вроде эльфа.

Дети обдумали эту мысль. Ещё год назад ни один из них не поверил бы ни в какую фею, но после знакомства с Мускаточкой они стали мыслить более широко.

— Интересно, а Мускаточка знает об этом? — сказала Люси. — Как ты думаешь, может, ей надо рассказать?

— Да, наверное, — согласился Артур. — Давай оставим всё как есть — пусть сама посмотрит, что натворил этот «кто-то». Вот она удивится, когда увидит, что из её домика стреляют солдаты.

Они оба считали его домиком Мускаточки, потому что она там всё переделала. Новые занавески, ковры, чехлы на подушки. Даже гобеленовая накидка на табурете перед пианино. И хотя дети никогда сами не видели её, они догадывались, что иногда она проводит здесь ночь, потому что в спальне стояли шлёпанцы.

Люси нашла листок бумаги, и они с братом сочинили письмо.

Дорогая Мускаточка,

мы думаем, что, пока мы гуляли, на чердак пробрался эльф. Он разбил паровоз Артура и порвал бусы Люси. А ещё он игрушечными солдатиками напал на кукольный дом. И ещё съел всё, что мы приготовили тебе к чаю. Как ты считаешь, что мы должны сделать?

Когда они закончили писать, Люси сложила письмо пополам и прислонила его к лежащей на комоде щётке для волос.

— Надеюсь, она сделает что-нибудь, чтобы это прекратилось, — сказала Люси.

— Я тоже надеюсь, — согласился Артур. Ему совсем не нравился тот, кто разбил его паровоз.

В это самое время генерал испытывал значительный дискомфорт. Его угораздило нырнуть в каминную трубу гостиной, самую длинную из всех. Джампер с грохотом свалился на каминный коврик, но сам генерал оказался слишком толстым и застрял на полпути. Он крутился и извивался как мог, но ничего не получалось — он повис вниз головой и его живот плотно застрял между кирпичными стенками. И в этом недостойном воина положении он слушал разговор детей, приходя во всё большее негодование.

— Эльф! Это же надо! — возмущённо пыхтел он, брыкаясь изо всех сил. — Я вам покажу, как называть эльфом великого генерала Маршмауса!

Но, хотя он протестовал во весь голос, дети ничего не услышали. У мышей такие тонкие голоса, что даже их крик кажется нам чуть слышным писком. А вопли генерала к тому же заглушала каминная труба.

К тому времени, когда дети пошли вниз пить чай, генерал уже не мог даже кричать. Он посильнее втянул живот, пытаясь понять, насколько крепко он застрял. «Нет, для того чтобы протиснуться в эту трубу, мне нужно похудеть не меньше, чем на пол-унции, — грустно решил он. — А для этого придётся голодать не меньше трёх дней».

Да, это была очень печальная мысль.

В Натмаус-холле день протекал, как всегда, мирно. После ланча Мускаточка отправилась в специальную комнату, где обычно занималась шитьём. Она собиралась сшить бархатное платьице для одной из кукол Люси. Пузанчик же, как всегда, удалился в библиотеку.

«Сейчас возьму и хорошенько почитаю», — размышлял он, устраиваясь перед камином. Но огонь грел так славно, а пузико у Пузанчика было после ланча таким полным, что не прошло и нескольких минут, как он сладко заснул.

Во всём доме стояла тишина, слышалось только тиканье больших часов в холле. Мускаточка была поглощена работой и не заметила, как прошёл день и наступил вечер.

— Ну надо же! — удивилась она, взглянув на часы. — Время пить чай уже прошло, а я даже ещё не покрыла глазурью пирожные!

Она поспешила вниз, но по дороге заметила, что входная дверь не закрыта. «Странно», — подумала она, зная, как тщательно мистер Натмаус всегда её закрывает. И тут ей в голову пришла ужасная мысль.