Наталья Абрамцева - Сказки для добрых сердец

Потом пришла девочка. Она принесла гному новую шляпу.

Что было дальше — не знаю…

Но, наверное, Скрипаленок все-таки решился и рассказал девочке чудесные лесные сказки.

Поздно вечером далеко за лесом грустил туман. Ему было одиноко. У него никого не было. Так случается. Иногда.

— Как печально…. Как печально одному… — вздыхал туман.

Туман разорвался на множество клубочков. Получилось видимо-невидимо легких молочно-белых шаров. Это было очень красиво. Но ничуть не весело. Ведь шары просто висели в воздухе, и никто ими не играл.

Потом туман собрал все свои клубочки, взлетел немного над землей и растянулся в чудесный пушистый ковер. Получился замечательный ковер-самолет. Но печаль все равно осталась. Потому что никто никуда не собирался лететь на этом волшебном ковре.

И тогда туман решил, что ему просто необходимо иметь друга. Иначе он испарится от печали. А это гораздо хуже, чем испариться от солнца. Исчезнуть от солнца туману не страшно: ему ведь полагается таять с первыми солнечными лучами и не появляться до вечера. Но исчезнуть, растаять от печали… Это очень, очень обидно.

Туман снова вздохнул, посмотрел вокруг и увидел тропинку. Тропинка бежала сначала через луг, поросший травой, а потом ныряла в лес.

— Тропинка, — позвал туман мягким, тихим голосом, — тропинка, я очень одинок, стань моим другом.

— Твоим другом? — отозвалась тропинка. — А как мы будем дружить?

— Мы будем замечательно дружить, — ответил туман. — И ты, и я — мы знаем много интересного. Я — потому что могу подняться над землей и все разглядеть. А ты — потому что бежишь далеко, через луг, через лес, и тоже много всего видишь. Вот мы и будем рассказывать друг другу разные разности.

— Это было бы хорошо, — согласилась тропинка, — только уж очень я длинная. Поэтому один мой конец тебя прекрасно слышит, а другой, дальний, еле различает твои слова.

— Не беда, — возразил туман, — смотри!

Он вытянулся в длинную белую ленту и поплыл над тропинкой. Очень скоро лента густого белого тумана скрыла всю тропинку от конца до конца.

— Вот, — сказал туман. — Теперь ты вся должна меня видеть и слышать.

— Точно, — подтвердила тропинка. — Я тебя отлично вижу и слышу. Правда, ты такой густой, что, кроме тебя, я вообще ничего и никого не вижу. Это очень неудобно. Но раз мы друзья — я потерплю. Давай рассказывать интересные истории. Ты первый.

Но только туман собрался начать свой рассказ, послышался удивленный и недовольный голос. Человеческий голос. Голос лесника, который возвращался из города в свой лесной дом.

— Ничего не понимаю, — ворчал старый лесник. — Шел по знакомой тропинке и вдруг заблудился — туман. Туман спереди, туман сзади. Что за напасть! Ничего не вижу! Где же тропинка? Ну где же тропинка?

— Ой, — заволновалась тропинка, — милый туман! Меня из-за тебя совсем не видно! Я не подумала об этом. А как же без меня дедушка лесник найдет свой дом? Прости меня, туман, но мы не можем быть друзьями. Уходи, пожалуйста.

— Я понимаю, — печально сказал туман.

Белая пышная лента быстро свернулась, тропинка снова стала заметной, а туман снова стал прежним печальным туманным облачком.

Совсем загрустил туман. Вдруг видит — невдалеке что-то белеет. Туман пригляделся, но было темно и плохо видно. Ведь уже ночь наступила. «Интересно, — думал туман, — кто-то белый, и я — белый. Может быть, мы сумеем подружиться?..»

Туман тихо поплыл к тому, кто белел. Оказалось, что это березы. Целая березовая роща. Листва берез терялась в темноте, а кора стволов казалась в лунном свете еще белее.

— Милые березы, — робко сказал туман, — вы так красивы, а я так одинок. Станьте моими друзьями, пожалуйста.

— Мы бы рады, но… Мы бы рады, но… Мы бы рады, но… — прошептали березы по очереди.

— Мы бы рады, — закончила за всех самая красивая береза, — но мы красивы. Ведь ты тоже так считаешь?

— Конечно, — подтвердил туман, — вы очень красивы. Вы прекрасны! Но разве ваша красота мешает нам дружить?

— Да, — сказала самая красивая береза, — мешает. Если мы будем дружить, если пустим тебя в нашу рощу, мы… Мы будто исчезнем. Ты белый, и мы белые. Мы будто растворимся в тебе, и никто не сможет нами любоваться. А зачем тогда наша красота?