Брайан Джейкс - Жемчуг Лутры

Мартин попробовал, но ничего не изменилось. Он сел на пол, обдумывая задачу, и тут Пижма внесла свое предложение:

— А что если попытаться просунуть ее подальше? Мышь-воин посильнее нажал на ложку, засунув ее до упора в щель между досками.

— Предложение, конечно, дельное, Пижма, но, по-моему, все без толку.

И тут Ролло нашел совсем другое решение:

— А что если мы все сойдем с этой доски, например вот сюда, на эту сторону? А вот теперь попробуй приподнять ее, Мартин.

Мартин так и сделал. Раздался негромкий треск, и доска слегка приподнялась, ровно настолько, чтобы можно было ухватить ее лапами. Совсем вынуть ее из пола уже не составило большого труда. Пока Мартин откладывал доску в сторону, Пижма вынула из открывшегося углубления маленький льняной мешочек из-под муки, в котором явно что-то лежало.

— Ур-ра! Нашли! Молодец, старина Ролло! Летописец был явно доволен собой.

— Согласитесь, я принял воистину мудрое решение, — без ложной скромности заметил он. — Неразумно было бы пытаться поднять доску, стоя на ней всем втроем. А теперь для дальнейших рассуждений и изысканий я предлагаю перейти в Пещерный Зал, там, наверное, еще жарко горит камин. Все остальные наверняка уже давно спят и не будут мешать нашей беседе. А здесь, на чердаке, как-то сыро и неуютно.

По дороге, в коридоре верхнего этажа, им навстречу выскочила из своей спальни Фиалка. Маленькая мышь-полевка плакала и дрожала от страха. Мартин и Ролло остановили ее и спросили:

— Фиалочка, дорогая, что с тобой? Что тебя так напугало?

Полевка вытерла слезы рукавом ночной рубашки.

— Огромная птица, ужасная злая птица! Она билась в мое окно и едва не схватила меня. А какой у нее был страшный острый клюв, какие злые глаза!

Пижма отвела ее в лазарет, успокаивая:

— Ну, Фиалка, не надо, не надо! Это тебе только приснилось. Оставайся здесь, на моей кровати в лазарете. Тут рядом брат Хиггли, и тебе не будет так страшно.

Около кровати Фиалки пришлось поставить ночник, чтобы полевке было не так боязно.

Выйдя в коридор, Ролло вдруг попятился и покосился на Мартина. Навстречу им из дальнего конца коридора быстро двигалась какая-то непонятная фигура в белых одеяниях.

— Угу-гу, Пижма-фижма! — завыл незнакомец. — Это я, маленькое чудовище!

Чудовище оказалось Арвином, одетым в не по росту длинную белую ночную рубашку. Весело хихикая, он бросился к Пижме. Ежиха обняла его, а потом поинтересовалась:

— А ты что здесь делаешь? Ты давно должен спать. Арвин вытащил из рукавов ночной рубашки несколько больших белых перьев.

— Да вот, подразнил немножко противную Фиалку. Угу-гу! Угу-гу!

Мартин взял у бельчонка парочку перьев.

— Понятно! Значит, это из-за тебя несчастной полевке снятся кошмары? И что прикажешь мне теперь делать?

Арвин равнодушно пожал плечами:

— Ха! А ничего. Не положено. По законам аббатства малышей нельзя ни бить, ни привязывать, так что Арвин абсолютно свободен.

Несогласный Ролло покачал головой.

— С одной стороны, бельчонок прав, — сказал он. — С надоедливым, противным малышом мы мало что можем сделать. Впрочем, у нас есть несколько веселых наказаний. Например, мы можем предложить матушке Ауме хорошенечко отмыть Арвина. Вот тогда я посмотрю на тебя, когда мыльная пена будет щипать тебе глаза, попадать в рот, в уши, а тебе придется сидеть в тазу неподвижно, пока барсучиха будет тереть твой хвост жесткой, обдирающей щеткой. А потом…

Оставшуюся часть наказания оглашать не пришлось. Арвин вырвался из объятий Пижмы и бросился назад в спальню, бормоча на ходу:

— Нет-нет, не надо! Я буду хорошим! Я никогда больше так не буду, только не говорите матушке Ауме мыть меня жесткой щеткой.

По пути друзья заглянули на кухню и обнаружили вынутую из печи и поставленную на стол остывать огромную грибную кулебяку. Мартин, отрезая от пирога увесистый кусок, улыбнулся и, разделив его на три части, сказал:

— Не припомню, чтобы я таскал что-либо с кухни, когда сам был малышом. Да, ребята, мы втроем ведем себя хуже, чем один маленький Арвин.

Пижма, которой достался самый горячий кусок из середины пирога, подула на него и сказала:

— Мартин, вы не правы. Мы и вдесятером не могли бы доставить окружающим столько неприятностей, сколько это маленькое чудовище. Он наводит страх на всех малышей, да и на все аббатство. Можете мне поверить, уж я-то его хорошо знаю.

Ролло, прожевавший к тому времени первый кусок кулебяки, задал вопрос: