Брайан Джейкс - Саламандастрон

Сержант Сапвуд остался сторожить оружие в соседнем помещении, сидя у запертого окна на нижнем уровне. Из лап небольшого крепкого зайца, за спиной которого болтались два коротких меча, он принял миску горячих грибов и суп из лука-порея. Вместе они сели на подоконник и поужинали, следя за кажущейся бесконечной, освещенной факелами процессией, спускающейся этой безлунной ночью с дюн.

Сапвуд невозмутимо подул на суп, чтобы остудить его:

— Думаешь, они хотят испугать нас, Чертополох?

Барт Чертополох из славной семьи Чертополохов неторопливо повернул свой длинный аристократический нос к огням, двумя потоками направляющимся к горе:

— Выглядит и впрямь забавно, Сап. Хотя, если б я был на месте этих хищников, я предпочел бы хорошенько выспаться, вместо того чтобы устраивать парад, напоминающий брачные игры светлячков.

Клитч неодобрительно покачал головой:

— Ну, если они и не знали о нашем походе, теперь им известно о нем наверняка. Все эти факелы — глупость.

Голубые глаза Фераго ярко сверкали в свете факелов.

— Они все равно увидят нас. А я этого и хотел. Разве ты не понимаешь, что это демонстрация силы? Каждый из нас несет по два факела, и выглядит это, будто нас вдвое больше. Кроме того, они видят факелы, но на расстоянии не могут понять, кто мы: лисы или лягушки, хорьки или жабы, большие мы или маленькие, плохо или хорошо вооружены. Это заставляет их нервничать и теряться в догадках. А теперь смотри, мой желторотый сын!

Фераго пронзительно свистнул и затушил свой факел, воткнув его горящим концом в землю. И каждый солдат последовал его примеру. Свет вокруг Саламандастрона померк, словно по мановению волшебной палочки.

— Теперь они знают, что мы здесь, но не видят нас. — Фераго сел на песок, удовлетворенно усмехаясь. — Мы можем поспать до рассвета, а они пускай бодрствуют и не находят себе места от тревоги.

Клитч тоже затушил свой факел.

— Я все-таки думаю, что это чертовски глупо. Отец, я говорил тебе, они опытные бойцы и все эти трюки им известны.

Тени от лампы прыгали по стенам пещеры, пока барсук шептал свои стихи. Дым от трав уже улетучился, Урт Полосатый протер глаза и зевнул, как после глубокого сна. Отложив в сторону долото, он взял в лапы фонарь и поднес его вплотную к стене, освещая свежую надпись. Голос барсука эхом отдавался в пещере, когда он нараспев стал объяснять себе рисунок:

— Два барсука. Этот маленький — моя Мара. Но кто же другой, я? Нет, не похоже. У меня есть полосы, а у него нет. — Правитель горы прикрыл глаза. Он покачал головой, полузабытые образы роились в его памяти. — Странно, барсук без полос… Без полос? — Он моргнул и снова обратился к рисунку. — Что это? Глаза хищника? Да, это глаза хищников, их двое, возможно, это горностаи. Что это круглое между ними, луна, солнце? Нет, на нем что-то вырезано, но оно слишком маленькое, я не могу разобрать. А вот меч, оружие воителя, а вот я.

Рядом с фигурой Урта появилось несколько строчек. Барсук прищурился, изучая их:

Урт выпрямился, глаза его выражали понимание собственной участи. Он почувствовал, как лапа судьбы коснулась его сердца, но мысль о подступающей войне отогнала прочь грусть и страх. В его мысли ворвался голос Сапвуда:

— До рассвета еще три часа. Хищники окружили нас. Все на своих постах, ожидают приказа. Ты идешь к войску, владыка?

Барсук снял рабочий фартук:

— Они увидят меня в час рассвета, сержант, и я увижу их. При утреннем свете мы посмотрим и на вражескую орду. Подай мне латы, меч, шлем и копье!

Битоглаз и Тура направлялись к югу Страны Цветущих Мхов. Они поначалу взяли хороший темп, да и теперь не мешкали, зная, что, когда обнаружат тело брата Хэла и пропажу меча, неизбежно начнется погоня. Высокий лес стоял молчаливой зеленой стеной, наполненной шепотом листьев и птичьими трелями. Битоглаз шел впереди, хлеща по папоротнику и крапиве своим сверкающим мечом. По мере приближения полудня Тура стал все заметней отставать. Битоглаз нетерпеливо поджидал его, вытирая меч о рукав, а затем позвал, пытаясь разглядеть фигуру товарища сквозь сомкнутые ряды древесных стволов: