Екатерина Карганова - Как цыпленок голос искал

Длинноухий Кролик посмотрел на корзину и облизнулся.

— Теперь понял? — спросил он Чуню.

— Возьмёшь без спроса? — не поверил ему Чуня.

— Ага! — лукаво подмигнул Кролик.

— А почему не можешь попросить? — продолжал допытываться Чуня.

— Не даст! — категорически заявил Кролик. — Ни за что не даст!

Недоверчиво взглянув на Кролика, Чуня, ни слова не говоря, направился к грядке, возле которой работала Крольчиха.

— Здравствуйте! — вежливо поклонился ей Чуня. — Как вы поживаете?

— Здравствуй, здравствуй! — добродушно улыбнулась Крольчиха. — Хорошо живём. Спасибо!

— Простите, пожалуйста, — застенчиво попросил Чуня. — Не могли бы вы дать мне три или хоть одну морковку? Для моего друга — длинноухого Кролика. Пожалуйста!

Крольчиха отобрала четыре самые красивые и самые большие морковки и протянула поросёнку:

— Пожалуйста! Ешьте на здоровье!

— Большое спасибо! — хором поблагодарили Кролик и Чуня Крольчиху.

— Ну, что? — спросил Чуня Кролика, отдавая ему все четыре морковки. — Понял?

Кролик виновато опустил голову и тяжело вздохнул.

— Будь здоров! — приветливо помахал ему Чуня. — Я пошёл!

Кролик долго смотрел ему вслед, но вдруг, спохватившись, крикнул:

— А как вас зовут?!

— Нас? — оглянулся поросёнок. — Очень просто: Чуня! — И, хихикнув, убежал, беззаботно помахивая хвостиком.

Так бежал он по дорожке, семеня копытцами и пел песенку:

— Р-р-р! Гав! — кто-то вдруг прервал песенку Чуни. А Чуня перевернулся от неожиданности через голову и остановился как вкопанный.

У забора, на котором ещё не высохла краска, Чуня увидел Собаку. Она была очень злая. А перед ней, опустив нос, уши и хвост, стоял Щенок, весь вымазанный краской.

— Посмотрите! Разве это Щенок?! — в отчаянии пожаловалась Собака. — Это поросёнок! Настоящий поросёнок! Марш домой! — скомандовала Щенку Собака.

— Послушайте! — закричал ей вслед Чуня. — Он вовсе не поросёнок! Поросёнок — это я!

Но Собака на него и не посмотрела. А озорной Щенок, хитро подмигнув Чуне, помчался следом за ней.

Но Чуня не обиделся, а пошёл своей дорогой. Шёл он, шёл, пока не увидел Котёнка.

Котёнок всеми четырьмя лапами и кончиком короткого хвоста влез в миску с молоком.

— Ты что, купаешься?! — удивился Чуня.

Котёнок облизал рот и усы и очень серьёзно ответил:

— Не-е… Я ем!

Чуня весело прихрюкнул. Но, когда увидел, что к Котёнку направляется сердитый чёрный Кот, сразу умолк.

«Наверное, это папа серого Котёнка, — подумал Чуня. — Так и есть!»

Кот решительно взял сына за шиворот и вытащил из миски.

— Так-так… — мрачно произнёс он.

Чуня боязливо попятился назад.

— Запомни, Мурзя, — чётко выговаривая каждое слово, будто повторяя очень важный урок, проговорил Кот, — чавкают, чмокают и лезут лапами в тарелку только поросята!

— Но простите… — раскрыв от удивления рот, попытался вмешаться Чуня.

— Только по-ро-ся-та! — даже не взглянув на Чуню, внушительно повторил Кот.

— Это неправда! Неправда! — воскликнул Чуня и, не желая больше видеть сердитого Кота, побрёл куда глаза глядят.

Так он брёл, уныло опустив голову, и его хвостик от обиды уже не вертелся так весело, как раньше.

Неожиданно из-за кустов он услышал чей-то писк. Чуня прислушался и осторожно раздвинул ветки: на лужайке, пытаясь что-то отнять друг у друга, пищали трое утят.

Вот один из них подставил ножку другому.

Чуня готов был уже броситься пострадавшему на помощь, но его опередила Утка.

— Кряк! Пре-кра-тить безобразие! — грозно приказала она и разняла утят. — Что за поросячий визг?!

Утка подошла к сморщенному грибу-дождевику, из-за которого и произошла ссора, и решительно поддала его ногой…

Гриб шлёпнулся прямо перед носом Чуни и, лопнув, выпустил чёрное облако пыли. Чуня чихнул.

— Кря! — не унималась Утка. — Всякую дрянь поднимают! Всякую грязь! Как поросята!