— Афррродита! — заорал восторженно Кот, когда Плутишка выплыла из пены. — В полном обмундировании! С прибытием! Как прокатились?
— Здорово! А давай еще раз?
И они прокатились еще раз, и еще, а потом наконец выбрались на берег.
Кот встряхнулся, рассыпав целое облако брызг.
— Тебе хорошо, — сказала Плутишка. — А я? И… Ой! А где моя книжка и сардельки с пирожками?
— Думаю, они остались там, где началась наша Великая Битва, — ответил Кот. — Вот что — я пойду за ними, а ты пока можешь обсушиться.
И он ушел, а Плутишка осталась с Роной и стала сушиться.
Солнце стояло высоко и припекало очень здорово, так что все высохло в два счета, а Плутишка за это время даже успела загореть. Она оделась и стала ждать Кота, но тот все не появлялся — то ли они успели далеко укатиться, пока дрались, то ли…
— Сидит сейчас, небось, и пирожками подкрепляется… — вздохнула Плутишка и пригорюнилась, положив голову на колени. — Вредный Котище… Сам пирожки лопает, а я тут…
Вдруг Рона поджала уши и хвост и прижалась к ногам Плутишки.
— Ты чего, собака? — спросила Плутишка и тут вдруг над нею загремело:
Плутишатина — хорошая еда!
Где Плутишка?
Подавай ее сюда!
Плутишка обернулась и вскрикнула от страха. Потому что пред нею стоял здоровущий, трехсаженного роста Плутишкоед Обыкновенный!
Вид у него был ужасный. Ботинки девяносточетвертого размера, третьего срока носки и ни разу не чищеные. Вылинявший, севший на два номера и растянутый пузырями костюм. Совершенно неуместный галстук-бабочка, закавказская трехдневная щетина, золотой зуб, черная повязка на левом глазу и непонятно откуда и зачем — парадный кивер Лейб-гвардии Его Величества Измайловского гренадерского полка. В правой руке у Плутишкоеда был огромный столовый нож, в левой — здоровущая вилка, а на поясе — патронташ со столовым набором — соль, перец, горчица и хрен.
Плутишкоед улыбнулся задушевной улыбкой и вжикнул вилкой по ножу:
— Вжжжик!
Звук был жуткий — Плутишке больше всего на свете захотелось оказаться дома, у мамы, но мама была далеко, и, что еще хуже, ноги у Плутишки от страха перестали ей повиноваться.
— Здорово, Плутишка! — гаркнул Плутишкоед. — Я тебя съем!
— Н-не н-надо! — пискнула Плутишка.
— Надо! — убежденно сказал Плутишкоед и снова вжикнул вилкой по ножу:
— Вжжжик!
— А… а… а я папе скажу и он тебя поколотит! — дрожа от страха, проговорила Плутишка, а сама подумала при этом:
— Гнусный Котище! Затащил меня, а сам… Сам, небось, пирожки лопает, а меня тут сейчас саму съедят!
— Папа? Поколотит? — Плутишкоед на мгновение задумался, но потом облизнулся и сказал:
— Это вряд ли!
— А… а меня мама искать будет!
— Мама… — тут Плутишкоед вдруг загрустил, наверное вспомнил свою маму. — Мама — это хорошо. Но ты не волнуйся, я ей с твоей собачкой записку отправлю: не ищите, мол, все в порядке, я вашу Плутишку скушал. И еще «спасибо» напишу, дескать было очень вкусно.
— Я не вкусная! — в отчаянии воскликнула Плутишка.
— Проверим! — сказал Плутишкоед и подцепил ее вилкой за воротник. Отложив нож, он достал солонку и посолил Плутишку. Соль посыпалась за шиворот, что не слишком приятно, но дрожащая от страха Плутишка этого даже не заметила. Потом он стал ее перчить. Это уже трудно было не заметить и Плутишка расчихалась. Плутишкоед достал из кармана большущий платок — целую простыню — и вытер ей нос.
Потом он задумался:
— С горчицей или с хреном?…
— Сэр! — раздался в этот миг знакомый голос. — Неужели вы собираетесь ее есть?
Перед ними стоял Радужный Кот. На плече его висела походная сумка с книжкой сказок и продовольствием, и он — ну, разумеется! — жевал пирожок с яблоками.
Плутишкоед уставился на него с неудовольствием — он явно не любил, когда его отрывают от обеда.
— Есть, говорю, ее собираетесь? — повторил Кот.
— Очень даже собираюсь, — сказал Плутишкоед.
— Я бы вам не советовал, — равнодушным голосом возразил Кот.
— Это еще почему?
— Она вредная.
— Вредная? — Плутишкоед осмотрел висящую на вилке Плутишку. — Это в каком же смысле?
— В любом. Особенно она вредна для здоровья. Может, например, довести до инфаркта…
— Меня не доведет, — сказал Плутишкоед, — я бессердечный.
— Может вам всю жизнь отравить…
— Не она первая.
— Нервную систему вам попортит…
— Плевать!
Плутишка затосковала. Она-то так надеялась на Кота…
— Она — язва! — сказал Кот.
Читать дальше