Владимир Сисикин - Сыщик

— Хло-ро-форм, — повторил про себя Шарик, — хло-ро-форм… — Что-то очень простое и знакомое чудилось в этом сложном слове…

Когда крохотная осветительная ракета снова повисла в воздухе, Черный чулок торопливо открыл банку со спиртом.

Р-раз! — плеснул на медицинские плакаты, которыми была увешана стена.

Два! — на бесчисленные ящики с лекарствами!

Три! Четыре!! — на прилавок, на пол.

А эта преподлая Муха с новой спичкой наперевес кинулась к плакатам и подожгла их. Первым занялся самый большой:

МУХА — ПЕРЕНОСЧИК ИНФЕКЦИЙ! УНИЧТОЖАЙТЕ МУХ!

Бледное спиртовое пламя с необыкновенной быстротой поползло по бумаге, превращая ее в черные лохмотья с искрящимися краями. Через секунду огонь запылал в аптеке, как в печи. Дымящаяся фигура вылетела из двери и сбила Шарика с ног. Упали узел и чемоданчик, которые нес неизвестный. Сыщик и поджигатель покатились по газону, но Черный чулок изловчился, вскочил и бросился наутек. В великолепном броске Шарик схватил преступника за хвост.

— Пусти-и-и, больно же! — взвыл Черный чулок.

— Как бы не так, грабитель ты поджигательский! — отвечал Шарик.

Что-то упало на нос Шарику. Муха!

Блистая крыльями в пламени пожара, она стояла на задних лапах и острой щепкой, словно копьем, целилась сыщику прямо в зеницу ока! Синие буквы плясали на ее растопыренных крыльях.

— Зейчаззз в глаззз дам! — взвыла она и метнула копье.

Ох, что было бы, если бы не знаменитая реакция Шарика! Он успел зажмуриться, и щепка отскочила, поцарапав веко.

— Зззараззза! — выругалась Муха. Несмотря на неожиданное нападение, Шарик не выпустил хвост поджигателя, который, вереща от боли, тащил сыщика за собой.

Муха вилась вокруг головы Черного чулка и орала:

— Зззабыл, балбеззз! Банка! Банку открой, труззз! Черный чулок выхватил из кармана и на ходу открыл зеленую банку с надписью «Хлороформ». Потом он неожиданно остановился и окатил не успевшего встать на ноги Шарика какой-то бесцветной, противно пахнущей жидкостью.

Шарик вдохнул раз… другой…

Всё закружилось у него перед глазами: пустынная улица… темная улепетывающая фигура… языки пламени в дверях аптеки… трава… прохладная трава…

«Хло… ро… форм… — медленно плыли мысли в его голове, — им же у… сып… ляют…».

Старый пожарный Василий Жираф, покрытый пятнами старых ожогов, дежурил в эту ночь на городской каланче. Он увидел мерцающий огонек пожара в юго-западном районе, и туда немедленно помчались стремительные пожарные машины.

Жирафу с высоты каланчи плюс высоты своего роста было хорошо видно, как летели яркие фары по лабиринту ночного города.

«Ничего, успеют», — подумал он, повернулся и остолбенел.

На северо-востоке начинался пожар!

Еще две машины с воем рванулись в темноту.

«Два пожара за ночь — многовато», — решил Василий. Подумал и пришел к выводу, что в ближайшие часы уже вряд ли что-нибудь приключится, и направился вниз, чтобы хлебнуть чайку.

Хорошо, что шея была такая длинная. Ноги его уже опустились по двум лестничным пролетам, а голова, думающая про чаёк, еще торчала над каланчой. Вдруг глаза Василия вытаращились, а копыта там, далеко внизу, разъехались.

Еще пожар!!!

Жираф прочно обосновался на рабочем месте, ожидая новых происшествий.

Огонь продолжал выстреливать в небо языки пламени в разных концах города, и чрезвычайно удивительным в этих огненных безобразиях было то, что они подчинялись загадочному порядку: горели только аптеки и аптечные склады.

Старый жираф долго думал и наконец пробормотал:

— Что-то тут, гори оно огнем, не так…

…Туча огненных мух гонится за Шариком по улицам горящего города. Пылают здания, из окон и подъездов бьет пламя. Шарик мчится, задыхаясь, по улице, не имеющей конца. А огненные мухи не отстают, кусают в спину, за бока, за ноги, и вот одна, громадная, как вертолет, пикирует на Шарика…

Шарик застонал и очнулся. В голове гудело.

Плохо соображая, Шарик огляделся.

Он лежал на красной ковровой дорожке посреди большой комнаты.

Стол. Телефон. В углу телевизор. На стене большая карта города с красными флажками.

Нет, Шарик здесь никогда не был.