Владимир Сисикин - Сыщик

Некоторые хомяки упали в обморок.

Некоторые бросились бежать.

Некоторые опустились на колени.

Только Двести двадцать второй храбро заслонил Захарку.

Крот отшвырнул его и протянул лапу, чтобы схватить котенка.

Захар отшатнулся и сунулся в боковой тоннель…

Из него появился Крыс!

Он стоял, заложив лапы за спину.

«Все пропало! — подумал Захар. — Если Крыс вернулся, значит, он убил Слона и того сыщика…».

— Крыс, Крыс вернулся! — перешептывались хомяки.

— Крыс? — обрадовался Крот. — Как ты вовремя! Дай я пожму твою мужественную лапу!

— Не могу, — пролепетал Крыс, — я… я в плену.

— Что-о?

Из-за спины Крыса эффектно выступил незнакомец с пистолетом и произнес:

— Не ругайте бедного несчастного Крыса, который говорит правду: он в плену. А пожать его мужественные честные лапы вы не сможете по той простой причине, что они связаны у него за спиною. В точно таком же положении скоро окажутся и ваши передние конечности. А пока поднимите-ка их повыше над головой. Не хотите? Стреляю.

Крот торопливо вскинул лапы.

Захарка кинулся к сыщику и, захлебываясь, начал рассказывать про Главную пещеру и о том, какая опасность угрожает дому.

Шарик некоторое время слушал, потом озабоченно потрогал Захаркин лоб:

— Ты себя хорошо чувствуешь, малыш?

— Он переутомился, — подал голос Крот, — столько новых впечатлений… И вообще, я не понимаю, почему вы мне угрожаете, старому слепому инвалиду? Котенок… э-э… по недоразумению попал в наши владения… Я его накормил, показал… э-э… наиболее интересные места… А вы сразу «руки вверх»… М-м… невежливо!

— Не верьте, не верьте ему! — загомонили осмелевшие хомяки. — Котенок говорит правду! Тут такое творится! Утром дом может рухнуть.

Крот сделал шаг назад и провалился в дыру, из которой выскочил несколько минут назад. За ним, оттолкнув Шарика, со связанными руками, головой вперед нырнул Крыс.

Шарик устремился вслед, но дыра уже была забита непроходимой земляной пробкой…

— Ведите в Главную, или как там она у вас называется, — сказал Шарик хомякам.

Двести двадцать второй осторожно возразил:

— Может, сначала сходите наверх за подмогой?

— Сами справимся, — коротко ответил сыщик. Но он слишком понадеялся на свои силы и недооценил коварства противника.

Когда Двести двадцать второй, показывавший дорогу, Шарик, Захар и остальные хомяки миновали несколько тоннелей, сзади раздался грохот. Волна затхлого воздуха догнала идущих и мягко толкнула в спину.

— Обвал, — сказал Двести двадцать второй, — этс не к добру Вперед, скорее.

Через несколько секунд загремело впереди, и воздушная волна ударила в грудь.

— Всё, — сказал Двести двадцать второй, — мы отрезаны.

Он с упреком посмотрел на Шарика.

— Завал можно разрыть, — сказал Шарик.

— Можно, — ответил Двести двадцать второй.

— А время-то идет… Крот и Крыс похоронили нас в этом тоннеле, а сами продолжают работу. Если они еще догадаются…

Он не договорил и умолк.

— О чем догадаются? — настороженно спросил Шарик.

Двести двадцать второй молчал и к чему-то прислушивался.

В тишине раздалось слабое журчание. Струйка грязной воды выбилась из-под стены и потекла пс тоннелю.

— Вот о чем, — сказал Двести двадцать второй. — Они повредили водопроводную трубу. Теперь нам конец.

Вода показалась под другой стеной. Пенные ручейки бежали навстречу друг другу, неумолимо сливаясь в большие ручьи, ручьи впадали в маленькие озерки, которые превращались в длинное озеро, заполнявшее тоннель.

Уровень воды повышался каждую секунду.

— Мама! — изо всех сил закричал Захар и заплакал. — Ма-а-ама!!!

Наступило воскресное утро.

На волейбольной площадке у подземного хода сидели мама Муркина и Тимофей, ожидая возвращения сыщика.

Воробей Николай, проголодавшийся к утру, порхал над цветником и пил сладкий нектар. Вдруг он закричал:

— Бегите скорей, там кто-то на помощь зовет!

Когда все примчались к цветнику, Николай показал на белый граммофончик табака:

— Слушайте!

Голос, слабый, как комариный писк, звал из-за тысячи километров:

— Ма-а-а-а-а-а-а-ма…

— Захарка! — крикнула Муркина. — Захарка! Тимофей выдернул стебель фальшивого цветка, и из дырочки в земле донеслось уже более явственно: